Прямо под ними была арка и дорога.

За ними — раскрывался вид на утопающий в осенней листве детский сад за забором. Мимо проезжала машина. В отдалении слышались смеющиеся голоса детей.

Первые признаки чего-то недоброго начались, стоило нам углубиться в район. Они проявились в том, что всё чаще нам стали попадаться люди, бессмысленно уставившиеся в небо.

Неприятно вспомнился один из моих первых кризисов, где с этого начиналось превращение в монстров.

Но нападать никто на нас не спешил. Мы прошли мимо дома и свернули в другую арку. На этот раз пешеходную, уводящую по лестнице на холм за домом.

Там находилась небольшая аллея и там же — яркой холодной зеленью отливал зависший над землёй кристалл.

— Оно? — спросил Мирт, хотя ответ был и так очевиден.

— Да… Мёртвая магия сожрёт это, но место будет на некоторое время проклято, — ответила Марта.

— Тогда делай. А мы покараулим пока. Скажешь, если что нужно.

Мирт отошёл, достал сигарету и нервно закурил. Лёха принялся обходить аллею дальше, а Рита осталась задумчиво смотреть на плетение.

— Я правильно понял, что проклятием заденет людей? — спросил я.

— Да.

— И тебя это устраивает?

— Беспредельщики ставят наш рай на путь разрушения. Для меня это недопустимо. К тому же, заражение пустоты в небольших дозах может проходить самостоятельно. Опасность перенести духовную травму на следующий круг — минимальна.

Невольно вспоминаешь слова тех фанатиков о том, что настоящее зло здесь мы. После кладбищенских ритуалов — охотно верю. Хотя они от этого большими святошами тоже не кажутся.

— Сейчас приготовься, я буду выпускать эту мерзость.

Она швырнула в плетение чёрно-лиловый камень. Послышался демонический крик, но похоже услышал его только я. Марта смотрела, казалось бы равнодушно, но затем я увидел слёзы на её щеках.

— Всё в порядке, — сдерживая истерику, сказала Марта. — Это не настоящая боль и не настоящая память.

Затем слёзы всё-таки прорвались, и девушка разрыдалась.

Я прижал её к себе и начал шептать молитву покоя.

— Спасибо, — едва слышно сказала она.

Плетение стало мерцать, а зеленоватый зависший камень — покрываться пятнами чего-то напоминавшего мазут.

— Сволочи! Нелюди! Вы что наделали?! — возмутился какой-то мужик, входящий в арку. Само собой, он даже не знал, что такое плетение, потому его возглас звучал ещё более зловещим.

Мужик взял с земли увесистый камень и побежал с ним в нашу сторону.

Его технично перехватил Лёха и повалил на лестницу.

— Они одержимы аномалией, — жёстко сказал Мирт. — Не щадите их. Возродятся.

В следующий момент с окон балконов над аркой вниз посыпались ножи и увесистый хлам. Мы отступили подальше, пока никто не пострадал. А в арку вбежал ещё один крупный мужик и ещё более крупная тётка с граблями.

— Оно защищает себя, — тихо пояснила Марта. — Помоги мне встать, Полярис.

Готесса вытащила из кармана тряпчаную куклу и длинную иглу.

— Помни, что это всё во благо, — шепнула она и пронзила иглой куклу.

Женщина споткнулась и растянулась на лестнице.

В арку тем временем входила очень злая бабка, и мальчик лет десяти, с трудом удерживающий на поводке крупную овчарку. Псина, походу, была уже бешеной и ничего не соображала.

Марта занесла руку для нового удара иглой по кукле, когда я остановил её.

— Хватит. Плетение уже уничтожено.

Девушка остановилась и со странным выражением лица посмотрела на меня. Будто впервые видела.

Зелёный зависший камень окончательно почернел и рассыпался прахом. Собака странно тявкнула и застыла на месте, а затем развернулась и побежала к своему маленькому хозяину. Старуха тоже остановилась, будто забыла, зачем сюда вообще пришла.

— В следующий раз их будет больше, — сказала Марта так, чтобы её услышала вся группа. — Сейчас плетение не знало, что я буду с ним делать. Следующее будет знать.

— Это в десяти минутах ходьбы отсюда, — мрачно сказал Мирт. — Так что скоро узнаем. Будьте наготове.

— Начальник, а тебя не смущает бить мирное население? Я-то сейчас могу разбить лицо любому, но бить стариков и детей… — Лёха не закончил фразу, но все и так поняли его чувства.

— Иногда о них нужно думать, просто как о мобах, — сжал зубы Мирт. — Можешь винить беспредельщиков. Но у нас нет другого выхода. Или позволишь им себя убить?

— Те святоши были убеждены, что мы здесь самое злое зло, — не удержался я от усмешки.