— Ну да, из древни Новинка, Тихвинского района- кивнул я.

— А Ереминогорск — это что?

— Это тоже деревня, Еремина Гора. Я понимаю, вам трудно понять. После гибели в аварии моих родителей, меня из Гатчины, забрала к себе тетка — учитель средней школы. Мы три года пожили впятером в маленькой квартирке в Тихвине. А потом старшая дочь тетки вышла замуж. К счастью, тетка получила в наследство дом в Новинке. И мы, оставили молодых с младшей сестрой в Тихвине, перебрались туда. В моем распоряжении оказался целый чердак. Холодновато конечно, как не утепляй. Но все же… Тетка стал завучем восьмилетней школы в Новинке. А в Ереминой Горе, я заканчивал уже среднюю школу. Там недалеко, сорок километров… Час на рейсовом автобусе.

Вова, тем временем, цокнув языком, изучал мой паспорт. Так же цокали языком и менты, что иногда проверяли у меня документы. Только за время учебы, у меня четыре раза поменялась прописка. Выдан паспорт в Тихвине, потом Новинка, потом Питер, и последний штамп- выписан с Лиговки.

Но потом Ильин раскрыл мой диплом, поизучал, и протянул Лехе.

— ЛИЭИ — это где Чубайс преподавал? — спросил он с любопытством.

— Ну да- кивнул я- но у нас он лишь лекции читал. Семинары вел Глазков.

Вова крякнул. И покосился на Леху. Тот достал сигарету и закурил сохраняя покерфейс. И Владимир Георгиевич, оглядев меня, снова спросил:

— Спорт?

— Само собой — кивнул я — можно, я тоже закурю?

— Курите. Какой вид спорта? Бокс, борьба?

Да что за дурдом то? И Ряженов, сидит тут, как будто Вова — босс всех боссов. Я хотел лишь обсудить пару вопросов да идти. Дел выше крыши. Развлекалочки, значит?! Ну что ж.

— Музыкальная школа — я стряхнул пепел в поданую пепельницу. — три года, по классу гитары.

Леха фыркнул, а Вова натурально изумился:

— В каком смысле?

— Мое беззаботное детство, Владимир Георгиевич, как вы уже мудро поняли, случилось в критических глубинах державы, далеко за сто первыми километрами. В двухкомнатной квартире на пять человек. Чтоб не толкаться жопами с родственниками, я решил учится гитаре, в музыкальной школе. Понимаете, в нашем небольшом городке, нет всего этого московского размаха. Там невозможно услышать традиционное- ' Ты с какого района?'. Вопрос звучал просто, ты с какого дома? Да? А с какого подъезда? Не, четвертый у нас не канает. Ложь струмент в сторонку, ща, выясним, кто твой друг, кто тебе рад и хули ты, епта?!

Я затянулся.

— И знаете, Владимир Георгиевич, я сейчас иногда думаю — это уважительное отношение к инструменту, внушает мне что-то такое…светлую надежду, если угодно. Ведь, звери, конечно же. Скоты. Но, какой-то спинной извилиной своей, понимали ведь, чувствовали за мелодику, красоту и культуру!

— Должен вас расстроить, господин соискатель — кхекнул Леха — все гораздо прозаичней. Побитый мальчик — это просто побитый мальчик, это — жизнь, ее надо прожить, а до свадьбы заживет. А вот сломанная гитара, это уже, простите, деньги, расходы и безобразие, куда смотрит милиция, можно и срок поймать.

— Вам виднее, — пожал плечами я — но моя версия мне больше нравится. Так вот, оплот музыки был в другом конце города. Семнадцать домов и хоккейная коробка у школы. Мимо которых нужно было пройти. Два раза в неделю гитара. А еще хор и сольфеджио. Вы знаете, вышло удачно. Одномоментно моя личность развивалась не только культурно, но и всесторонне. Дипломатические навыки уверенно конкурировали с внезапно открывшимися способностями бить ногами, и с выработавшейся привычкой наносить максимальное количество повреждений, за минимальные промежутки времени. А уж как я научился бегать!

— Разряд?- снова кхекнул, сдерживая веселье Леха.

— ВСК. Первая Ступень.

— А неплохо!

— Думаю-да. Но, господа, есть и скользкий момент. Гитариста из меня не вышло. И я, с тех пор побаиваюсь драться. Мучит мысль. Ведь есть такие, что окончили все семь классов музыкальной школы. Вы представляете насколько это страшные люди?! А главное- боюсь думать о тех, кто учился в консерватории. Вот уж не дай бог встретить на кривой дорожке!

Тут Леха не выдержал, и громко заржал, к Вовиному возмущению.

А Леха еще и встал. Открыл дверь, и сказал остальным претендентам, что ожидали собеседования.

— Приём закончен. Больше наш Центр вакансий не имеет. Прошу простить за потраченное время.

Вскинувшемуся Ильину, Леха, совсем уже другим тоном приказал:

— Ступай. Проинструктируй Буслова, он ждёт. А я пока с господином Лукиным переговорю. Через десять… нет, через пятнадцать минут, принесешь мне бумаги по валютному контролю. Иди.

Вова ущел, недовольно сверкая модными очками- капельками с диоптриями. А Ряженов критически осмотрел меня, собирающего документы обратно в папку: