То есть, торчали они много где. Но там, они слегка ограничили движение на въезд. В остальных местах — стояли в сторонке и не особо отсвечивали.

Но вообще то, эти, кем-то воспетые, а кем-то проклятые три дня, глядя со стороны, производили унылое впечатление.

Ну да, в город ввели войска. Но — поезда ходят по расписанию. Почта и телеграф работают. Самолёты отправляются и прибывают. Возле метро, уже привычно — мини толкучки. Кафе и рестораны — работают. Очередь в Макдональдс — все такая же длинная.

Возле Электрозаводской, объявился БМП с отделением вояк на броне. Бойцы с удовольствием вертели головами, задерживая взгляды на девушках. Поодаль стоял бородатый суровый мужик с плакатом на палке — «Нет ГКЧП!». Чуть дальше стояла бочка с квасом, и небольшая очередь к ней. А возле самого метро, в киоске, торговали Пепси-Колой. Погода в Москве наконец наладилось, и светило солнце.

В принципе, если не соваться в центр города, езда не вызывала никаких затруднений. Если бы мне в конторе не рассказали, что Новинский Бульвар перегорожен троллейбусами, и что ночью кто-то погиб под гусеницами БМП, в тоннеле под Арбатом, можно было бы предположить в Москве какой-то праздник. Люди, с какими-то флагами, плакатами, а то и просто возбужденными группами, попадались повсюду.

От этого, наверное, я ездил какими-то кривыми маршрутами, и в банк, что недалеко от Чистых Прудов, я попал лишь после обеда.

Пачка различных выписок, и прочей важнейшей для бухгалтерии бумаги, вышла солидная.

Прикинув что к чему, я решил выбираться на Сретенский Бульвар, что бы спокойно, бульварами, вырулить на Покровку, и гнать в контору, где наверняка уже наливают.

Но, свернув в Бобров переулок, почти сразу был вынужден остановиться.

На дороге стояла брошенная с открытыми дверями черная Волга ГАЗ –24, с работающим мотором. А справа от нее, на тротуаре, два каких-то ухаря, в черных же костюмах, пытались вывернуть руки какого-то мужика, тоже в черном костюме. Мужик не давался, и пытался вырваться.

К тому моменту, как я почти уперся бампером в Волгу, мужика еще не скрутили. Но тут я увидел, что это и не мужик, а старик. На тротуаре валялась трость…Я потянул ручник, вытащил из под сидения монтировку, и, помахивая ею, вышел на тротуар. И рявкнул:

— Прекратить!

Не сказать, что это прям сработало. Но захватчики отвлеклись, и дед вырвался. И отошел ко мне. Тот из чернокостюмников, что постарше, полез в карман, и махнул ксивой:

— КГБ. Не вмешивайтесь, проводится задержание.

— Да хоть ЦРУ — закрутил я вокруг ладони монтировку — освободите проезд, и оставьте человека в покое. Иначе я приму меры, и они вам не понравятся.

— Что, самый борзый?- младший КГБешник, нехорошо прищурился — хочешь неприятностей?

Дед, между тем, несколько мгновений подержавшись за грудь, наклонился, подобрал свою весьма пижонскую палку, и, тоже помахав ей, встал рядом со мной. А потом сказал:

— Я с вами не поеду. Уезжайте.

За моей машиной бибикнула, требуя проезда, упершаяся в меня Жигули-трешка. С другой стороны переулка появились какие-то женщины, идущие в нашу сторону…ГБшники переглянулись, и, ни слова не сказав, быстро сели в свою тачку и уехали.

Дед, проводив их взглядом, как-то весь сдулся, и опять схватился за сердце. Потом замер, опираясь на палку обеими руками, и тяжело задышав.

— Вы как, идти можете? Или вас подвезти? — выглядел дед неважно — давайте, садитесь, я вас подкину.

В АВИА дед уселся сам. Я лишь открыл ему дверь. Отмахнувшись на бибиканье сзади, там еще кто-то подъехал, прыгнул за руль, и поехал.

— Куда вас подбросить? — я вырулил на Сретенский бульвар, и глянул на попутчика. Кроме того, что это хорошо одетый и ухоженный дед, сильно за шестьдесят возрастом, навскидку сказать что-то о нем было трудно. Совершенно точно — не творческий, не криминальный, и не партиец. Но — начальник. По привычке, мысленно совместил образ деда с торговой базой… нет. Стройка, цех на много пролетов…нет. Кабинет академического института… да даже рядом не стоял! Я хмыкнул — да он военный! Как бы не генерал. Впрочем, генералы без формы не ходят. Так что, скорее всего, какой- то ГБшник же. Это у них началась чистка рядов, что ли?

Тем временем мы подъехали к метро Кировская, она же Чистые Пруды, и я прижался к тротуару:

— Дойдете? Или, все же, вас подбросить?

Дед огляделся и замялся. Да он же не знает, как ему отсюда выбраться, и куда нужно ехать! Я мысленно засмеялся. Старикан последний раз был в метро лет десять назад. А то и больше.

Я угадал. Он несколько нерешительно помялся, и сказал:

— А вы не могли бы отвезти меня загород? Правда, много я не заплачу, но постараюсь не обидеть…

Я засмеялся уже вслух, и тронулся. Потом полез в бардачок, и достал армейскую флягу с коньяком, купленным еще на Московском Вокзале Питера. Буслов вручил мне флягу в тот же день, как я приехал в контору на своем авто. Дескать машина должна быть полностью укомплектована…

— Знаете, человек с инфарктом в моем авто, не входит в мои планы. Хлебните, мне кажется, вам не помешает, а то на вас лица нет. Куда едем?

— Калужское шоссе. Не доезжая Троицка. Вас это не сильно затруднит? — генерал, а я уже не сомневался, что он генерал, с сомнением посмотрел на фляжку. Привычно открутил крышку и понюхал. Поднял брови и отпил.

— Можете курить,- я бросил флягу обратно — меня не затруднит. Разве что ребята, что вас пытались захватить, объявят мою машину в розыск, или как там делается…