— Легко! — кивнул головой он — выходи за меня замуж? А?

— Обойдешься — буркнула Ирка — у вас тут повсюду генеральские внучки с миллиардными бумагами слоняются, вокруг Лукина. Найдешь кого нибудь.

Покосилась на меня, и даже почему то покраснела.

— Лукиииин! — развеселился Леха — Впрочем, подождите.

Леха провел ладонью по лицу.

— Женя, Ира. Вы загранпаспорта не сдали?

— У меня даже с собой — проворчал Жека — свой гражданский, я в паспортный стол сдал, выписываться. Пока то- се, этот таскаю.

Хм. Евгений и Ирка зимой ездили со студенческой делегацией в университет Хельсинки. Мне такое удовольствие было не по деньгам, плюс я работал. Да и не взял бы меня никто. А вот Васин с Захаровой — посетили. Вернулись, полные восторженного возбуждения и джинс — мальвин. Я кажется начал понимать, что Леха хочет от моих друзей.

— Я предлагаю вам поехать в Берлин, и заняться там окончательным оформлением этих документов.

— Почему нет?
– пожал плечами Васин — деньги хорошие. Только расходы…

— Какие условия?- перебила его Ирка.

— Ехать нужно немедленно — Леха снова полез в свой рюкзак — в десять двадцать идет поезд на Питер. В час тридцать ночи — на Хельсинки. Успеете?

Он шлепнул на ящик запчастей еще одну папку. С этикеткой «MB — Trast».

— Соглашение с бундес- правительством, зарегистрируете на эту вот компанию. И откроете ей счет в Дойче. Справитесь? Через месяц, я и Лукин к вам прилетим.

— Через месяц? — спохватилась Захарова- у меня же дипломный! А я еще даже тему не выбрала…

— У вас же там Михайлушкин, проректором? — ухмыльнулся Алексей Анатольевич — тема твоего диплома — «Подготовка регионального хранилища нефтепродуктов к приватизации, на примере АрхНефтеПродукта». Вот, Лукин и Буслов тебе и напишут. На отлично. Но это потом. Пока — вот.

Он достал из рюкзака две пачки баксов и потянул к себе стоящую в углу захаровскую дорожную сумку. Беспардонно ее открыл, предоставив на обозрение прозрачный пакет с трусиками и лифчиками. Ирка пискнула, мы с Жекой и Серегой хмыкнули. Леха, не обращая внимания, сунул в сумку все документы и двадцатку баксов.

— В корпоративной папке, сверху, лист с контактами в Берлине. Заниматься вами будет человек по имени Юрген, я его предупрежу, из Хельсинки позвоните ему. Он вам расскажет как и что. У тебя же немецкий, Ир? Он и по — русски говорит, но медленно. Эти документы — он кивнул на сумку- хранить в сейфе Дойча, снимите на год. И последнее.

Леха обернулся и крикнул:

— Мурад!

Спустя совсем немного, в двери появился мой недруг.

— Вот, прошу любить и жаловать — Мурад, — похоже Леха, непонятно почему, очень торопился — Ира, Женя. Мурад будет вас охранять.

Лицо Васина нужно было видеть! Он, похоже, не успевал осознавать происходящее. А Захарова- ничего, собрана и деловита.

— Мурад — обратился тем временем к чеченцу Леха — твоя задача охранять этих людей и посадить их на поезд Питер- Хельсинки. Записку в кассы Финлянского я тебе дал.

Тот кивнул. Как я понимаю, Леха с ним отдельно все обговорил.

— Я вас больше не задерживаю, не опоздайте,- закончил Леха.

— Чего нам опасаться? — спросила Ирка.

— Всего — отрезал Леха, — пока не сядете в самолёт Хельсинки- ФРГ, максимальная осмотрительность. Понятно?

Усаживая ребят с чеченцем в ожидающее такси(обо всем то господин Ряженов подумал), я выслушал от Васина всякого. Что прав ты был, Саня, в этой Москве, лишь на перрон ступил — все, у тебя куча дел, с перспективой перестрелок. А Захарова теперь со мной не разговаривает. Холодно чмокнул ее в щеку.

Возвращаясь, я спросил:

— Все так плохо? — а чем еще объяснить эту спешку?

— Мы в цейтноте — хмыкнул Леха — повезло, что к нам еще не приехали. Я уж чеченцев собирался в Берлин отправлять.

Зайдя в рекреацию, Леха сказал Резнюку:

— Оленька, позови ко мне Буслова и сделай нам кофе.

— В госпитале, Машку пытались задержать те двое, от которых я отбил генерала- проинформировал я его.

— Что и требовалось доказать — пожал он плечами.

Усаживаясь за свой стол, он закончил мысль:

— Нам всем страшно повезло, что объявились Женя с Захаровой. И вообще, чего ты, Алекс, с ней разосрался?

— Так не любит- пожал я плечами.

— Да? А кого же она тогда любит?