Подполковник Удальцов, тем не менее, столь резко крутнулся на месте, столь свирепо оглядел пополнение присутсвующих, что менты как-то оживились. Один, так и вовсе перехватил автомат так, что всем стало ясно, Удальцову сейчас прилетит в лицо. Но он не испугался, а заявил:

— КГБ! Проводится задержание! Прошу не вмешиваться!

Потом достал ксиву, и, раскрытую, сунул муровцу в лицо. Тот придержав ему руку, внимательно изучил удостоверение и сказал:

— Выйдем, подполковник. Поговорим.

И они вышли в коридор. Оставив, впрочем, дверь открытой. Так, что мы все, слышали обрывки громкого переругивания вполголоса. Из этих обрывков вырисовывалась следующая картина. КГБ подозревает МНКЦ в торговле секретами, и намерено сейчас добыть улики и задержать главных злодеев. На что майор Гена Рязанцев, попросил Удальцова не смешить людей, не только отсутствием оснований и постановлений. Но и незнанием того, что МНКЦ — объект оперативной разработки не твоего, подполковник уровня. И если ты не успокоишься, то я прямо сейчас позвоню напрямую Баранникову*. Только, тогда тебя придется увезти, и разбираться с тобой уже в главке.

Причем, несмотря на не совсем понятную мне специфику, речи обоих были полны таких алмазов и шедевров неформата лексики, что Боря и менты — аж цокали от удовольствия.

Кончилось это тем, что Удальцов заглянул в кабинет, и сказал своим людям:

— Уходим.

И они без звука вышли. Чуть погодя за окном стали слышны моторы и даже ругань про убирай нахер свой автобус. Видимо, менты приехали на автобусе.

А майор Рязанцев, между тем, совсем как Удальцов недавно, оперся о стол напротив Лехи. И весло оглядел нас. Потом сказал:

— Картышев, сворачиваемся — старший, судя по всему, из ментов, кивнул в спину муровцу и они, топоча вышли. В конторе затопало. Похоже, менты приехали по взрослому и перекрыли всю контору. И теперь они все побрели на выход. А Рязанцев,с каким то даже удовольствием, сообщил Лехе:

— Дежурный взвод на автобусе. Во главе с начальником отдела МУРа. Ты все понял, Алексей Анатольевич?

— Выпьешь с нами? — все понял Леха — или служба?

— Служба, так что наливай — закрепил договоренность с Ряженовым муровец. Я опять отказался. А парни чокнулись, и Гена развернувшись к выходу, бросил: — я позвоню.

И мы остались одни. Кабинет, без непрошеных гостей показался мне даже уютным. Серега закурил, и спросил в пространство:

— У нас в планах есть еще кто на сегодня? Или уже можно работать?

— Если только прокуратура, но я бы не надеялся — я встал, прошел Лехе за спину и открыл окно. Накурили мы изрядно. — люди занятые.

Тут снова открылась дверь и в кабинет вошёл Ярцев.

Я покрутил головой. Не трус. С другой стороны, чего вот с ним теперь делать? Похоже, на это он и рассчитывает. Да только если Леха сейчас замнет, и его оставит, я сейчас же отсюда уйду. Но Алексей Анатольевич не стал с ним даже разговаривать:

— Заберешь свое барахло, и вали нахер — впервые я не слышал у Лехи в речи скрытой усмешки — не позже чем завтра, приедешь на Арбат, к Зинке. Ты выходишь из бизнеса. Боря, проследи.

— Кипр — буркнул Ярцев.

— Оставь себе выходным пособием — кивнул Леха — но если я еще хоть где-то, только заподозрю твои действия, или участие…Кстати, вот еще что. Касается всех присутствующих. О причинах происходящего сегодня, прошу не распространяться. На вопросы, отвечать что Лукин взялся поставлять мазут на зону, и всем стало интересно, чей побег он готовит.

— Может что нибудь менее дурацкое придумать? — хмыкнул Боря.

— Тогда точно никто не поверит — парировал Леха.

Ярцев полез в карман. Положил на стол ключ с биркой 68. Постоял и ушел.

Я подумал, и пошел за ним. Чего мне здесь сейчас делать, если я за рулем?

— Ты куда? — поинтересовался Буслов.

— Пойду, воздухом подышу, чет накурили мы здесь.

— Компания нужна?

— А то! Желательно нефтяная, Шелл сгодится…

Резнюк меня слегка брезгливо проигнорировала. Похоже, она считает, что все зло в конторе от меня. Да и то, не было Лукина — было весело, доходно, и ненапряжно. А теперь- черт знает что.

Не обращая на нее внимания, вышел и уселся на скамейку возле входа. Светило солнце, листья лишь чуть пожелтели, кажется, пришла солнечная погода. Вдали виднелась фигура Ярцева, бредущего к метро. Я достал сигарету, и задумался.

По краешку Леха прошел. Причем, как по мне, крайне иезуитски. В прошлой жизни, я счастливо не заглянул туда, где крутятся безжалостные государственные колеса мегавопросов. С моим отношением к жизни, меня бы там смололо в труху. А теперь я в это вляпался с размаху, и чувствую что — не соскочить.