Я наблюдал за происходящим из укрытия в конце Инженерной улицы, сидя в бронированном «Тайфуне» связи. Руки сжимали тактический планшет, на котором плясала карта боя: сектора, пометки, красные вспышки тревог.

— Четвертый взвод прорвал южный вход, — доложил голос Корфа в наушнике. — Пятый увяз в бою у боковой галереи. На центральной лестнице двое Одаренных боевиков. Сильные, не ниже третьего ранга. Туда нужно подкрепление, желательно, кого-то из «единиц». Иначе…

— Понял тебя, — прервал я Корфа. — Космос, на связь! Доложи статус!

— Занят! — В рации послышалось хриплое тяжелое дыхание. — У нас тут жарко. Не до тебя. Позже.

— Принял, — кивнул я.

Что ж. Гагарин-старший был ближайшим из тех, кто мог бы оказать поддержку штурмовому отряду, больше никого, способного противостоять паре одаренных третьего ранга поблизости не имелось.

А значит что? Значит, придется разбираться с этим самостоятельно.

Я встал, одновременно снимая с головы наушники, бросил их на стол и потянулся за автоматом. Младший Гагарин, неотрывно следящий за монитором, на который выводилась картинка с коптеров разведки, повернулся в мою сторону с немым вопросом в глазах.

— Пойду прогуляюсь, — буркнул я, застегивая шлем.

— Куда?

Кажется, командиру особой роты моя идея явно не понравилась.

— Центральная лестница. Сам же слышал, парни застряли там. А ближе никого нет.

— Уверен, что нужно лезть туда самому?

— Уверен, что если не полезу — парням не поздоровится. А нам не нужны лишние жертвы. Тем более — на ровном месте. Вы со мной?

Я повернулся к Камбулату с Поплавским, которые во время штурма играли роль моих не то адъютантов, не то телохранителей. Те молча поднялись, подхватывая оружие.

— Давайте там аккуратнее, — пробурчал Гагарин. — Без лишнего геройства.

— Так точно, командир! — шутливо козырнул я.

И выскочил из машины. Вблизи поле боя выглядело еще более впечатляюще, чем на экранах. Дымящиеся остовы техники, разметанные баррикады, тела, тела, тела… Перед штурмом мы несколько раз обратились к верным Мещерскому войскам с предложением сложить оружие и сдаться, однако, насколько я знаю, так поступило едва ли два десятка человек.

Остальные предпочли отстаивать свои убеждения с оружием в руках… И умереть за них. И я не мог их за это винить — выбор, достойный уважения. И, тем не менее, на душе было паршиво. Даже в приснопамятном девяносто третьем крови пролилось значительно меньше: Мещерский цеплялся за призрак власти изо всех сил, не щадя людей и швыряя их под молотки, и вместо бескровного переворота мы получили настоящее сражение за Зимний.

Впрочем, после того, что произошло в Петергофе, особенной жалости у меня не было. Эти люди сами выбрали свою судьбу, и кто я такой, чтобы их в этом упрекать.

Короткими перебежками мы направились к прорыву в баррикадах. Где-то в отдалении еще огрызались автоматы, работали снайперы, и поймать шальную пулю не было никакого желания. Над головой с жужжанием прошел коптер, и я выругался. Помимо дронов, с которых координировался штурм, в небе носились гражданские машины, принадлежавшие телеканалам и независимым блогерам. Битва за Зимний шла фактически в прямом эфире, и мне еще придется разбираться с последствиями этого.

Но это будет потом. А сейчас…

— На десять часов! — выкрикнул Камбулат, хватая меня за плечо и дергая в сторону.

В указанном направлении тут же заработал автомат Поплавского. Я выругался, освободился из рук товарища, и, присев на колено, припал к прицелу. За сожженным танком угадывалось движение. Я прижал наушник гарнитуры, и скомандовал:

— Штаб, третья линия, подбитый танк, дай картинку!

— Секунду, — тут же отозвался Корф. — Вышел в точку… Поток пошел!

Я выдернул тактический планшет из разгрузки и посмотрел на экран. Группа бойцов противника, выстроившись цепочкой за потерявшим ход танком, готовилась к атаке. То ли хотели вырваться из окружения, то ли решили предпринять отчаянную попытку выхода к нам в тыл…

Неважно. Важно то, что сейчас они нам мешали. И времени церемониться с препятствиями у меня уже не было.

Откинув прицельную планку подствольного гранатомета, я на глаз прикинул удаление, и потянул спуск. Приклад толкнулся в плечо и граната ушла к цели. Поплавский с Камбулатом последовали моему примеру, и три взрыва прогремели почти одновременно.

Я бросил взгляд на планшет: есть накрытие! Четыре бойца валялись на земле, трое оставшихся пытались оказать им помощь.

— За мной! — рыкнул я, перехватывая автомат и бросаясь к сгоревшему танку. Выхватил из подсумка гранату, дернул чеку, катнул по земле за угол… Взрыв. Я высунулся из-за танка и тремя короткими очередями завершил дело.

Простите, парни. Вы сами выбрали сторону — и, к сожалению, не ту.

Ворвавшись в разлом, я бросился к парадному входу. Камбулат с Поплавским тенями скользили следом за мной, не забывая контролировать сектора слева и справа. Пробежав сквозь арку мимо болтающихся на петлях ворот, я метнулся в сторону, укрываясь за деревом. Однако этого можно было и не делать: большой двор был пуст.

Если, конечно, не считать тел, валяющихся на земле то тут, то там. К моему глубокому сожалению, среди них были и те, на чьих мундирах виднелись нашивки Семеновского полка… И особой роты гардемарин.