Полкан стремительно дернулся вперед, клацнув зубами. Обернулся, будто понимая, что говорят о нем. Из пасти свисал мышиный хвостик, который тут же исчез.

— Немного заботы и любви… — задумчиво повторил Стрельцов. — Это куда больше, чем вы думаете: многие люди проживают всю жизнь, так и не получив того, что вы так просто подарили бродячему псу за какой-то вечер.

Он встряхнулся, будто отгоняя какие-то мысли, и добавил преувеличенно бодрым тоном:

— Вон уже и пруд виден. Не выдавайте меня Вареньке.

— Буду старательно защищать ее от строгого кузена, — так же преувеличенно бодро улыбнулась я, прибавляя шагу.

Увидев нас, девушка приподнялась, будто желая крикнуть, но, опомнившись, плюхнулась обратно, энергично замахала рукой. Сотский же подскочил, вытянувшись во фрунт, но так и не выпустив из руки удочку, на которой билась крупная рыбина.

— Да держи же ее, упустишь! — не выдержав, воскликнула Варенька. Тут же закрыла себе ладошкой рот, будто ребенок, а потом попыталась схватить рыбину.

Стрельцов улыбнулся.

— Графиня права. Я никуда не денусь, а подлещик сорвется.

Со вздохом облегчения мужик отмер, ловко изловил рыбу и сунул ее в ведро, где уже бились с полдюжины других.

— Половина моя! — задрала нос Варенька.

Стрельцов посмотрел на нее с ироничной улыбкой, и она неуверенно добавила:

— Ну… на самом деле я только одну поймала, но мы договорились.

— Знаю я твое «договорились», — покачал головой исправник. — Всю душу, поди, из бедняги вынула.

— И вовсе нет! — возмутилась она.

— Побаловалась — и хватит. Рыбалка — забава для простолюдинов, а ты барышня.

Варенька надулась, глядя на него исподлобья. Стрельцов быстро посмотрел на меня. «Подыграй», — поняла я.

— Вы слишком суровы, ваше сиятельство. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

— Варвара не дитя, а барышня на выданье.

— И ничего не на выданье! И вообще, батюшка сказал, что я не выйду в свет, пока не передумаю, а я не передумаю, вот!

— Варвара, твои личные дела — не предмет для обсуждения при посторонних.

А вот сейчас, кажется, Стрельцов всерьез рассердился.

Варенька глянула на сотского, который даже съежился, так хотел стать незаметным, и заявила:

— Глаша не посторонняя! И вообще…

— В самом деле, Кирилл Аркадьевич, — вмешалась я. — Вы, наверное, правы в том, что рыбалка не слишком подобает барышне статуса Варвары Николаевны. Но, с другой стороны, в деревне и в своем кругу позволительно куда больше, чем в столице. Так почему бы вам обоим не воспользоваться возможностями, которые дает провинциальная жизнь?

— Не уверен, что… — Он покачал головой. — Впрочем, Иван Михайлович говорил, что свежий воздух и прогулки ускорят выздоровление. Так и быть — но только под присмотром. — Исправник сурово посмотрел на сотского.

Тот закивал:

— Пригляжу в лучшем виде, ваше сиятельство! Сколько велите здесь быть?

— До обеда, не больше.

— Полкан, пригляди за ними, — приказала я. Повернулась к Стрельцову.

— Вы обещали помочь мне с разбором документов.

— Разумеется, — кивнул тот.

— Но сперва вы позавтракаете, — добавила я, когда мы отошли достаточно далеко от пруда.

— Я и так злоупотребляю вашим гостеприимством. Еще и сотского вам навязал. Признаться, когда я приехал, не имел представления… — Он не договорил. Я поняла и так.

— Насколько плачевны мои дела? — прямо спросила я.

— Я не хотел вас обидеть.

— Вы не обидели. К тому же я не считаю их плачевными. Временные трудности, не более. Теперь, когда я сама себе хозяйка, справлюсь. Если вы, конечно, не отдадите меня под суд.

— Топором вы орудуете ловко, но это даже не косвенная улика, — усмехнулся он.

Я поспешила сменить тему.

— К слову, не знаете ли вы, куда можно пристроить невостребованный гроб? Точнее, два.

Стрельцов открыл рот. Закрыл.

— Должен признать, за время моей службы мне задавали много вопросов, но такие… Даже не знаю, кому бы понадобилось столь экзотическое имущество.

По его тону совершенно невозможно было понять, одобряет он меня или осуждает.

— Тетушке же понадобилось. Вы сами видели ее коллекцию.