Зачем это князю вдруг понадобилось мнение доктора? Ладно, не на пороге же об этом разговаривать.

— Пойдемте в дом, господа, — запоздало спохватилась я.

Марья Алексеевна легонько толкнула меня локтем в бок. Сообразив, я обратилась к Гришину.

— Ступайте на задний двор. Найдите там Герасима, дворника, он немой, но все понимает. Скажите, что я велела расположить вас и накормить с дороги.

Где расположить, я пока сама не знала. В людской, как сотского? Или приставу нужна будет отдельная комната как лицу официальному? Наверное, придется положиться на сообразительность дворника. Или потом потихоньку спросить у Стрельцова, как обращаться с его подчиненным.

— И передайте, чтобы он забрал вещи господ из коляски, — закончила я.

— Как прикажете, ваше благородие, — отчеканил пристав.

Мы зашли в дом. Светлая ступенька выделялась на фоне остальных. Князь задержал на ней взгляд.

— Вы изменились, Глафира Андреевна. Очень рад этому. Последняя наша встреча оставила тягостное впечатление.

— Пришлось измениться. Теперь я сама за себя, и не на кого переложить повседневные заботы, чтобы утопать в скорби.

Северский продолжал внимательно на меня смотреть, и я добавила:

— Как ни грустно это признавать, понадобилось еще одно сильное потрясение, чтобы отвлечь меня от тоски. Смерть тетушки заставила меня на многое посмотреть по-другому.

Правду говоря, не тетушки, а моя собственная, но князю об этом знать совершенно незачем. Да и остальным тоже.

— Жаль, что вам довелось увидеть то зрелище, — вставил Иван Михайлович.

— Я не жалею. — Я поежилась: вчерашняя картина против воли встала перед глазами.

Вчера у меня хватало и других потрясений, чтобы не думать о ней, сегодня воспоминание вызвало дрожь, хотя, казалось бы, пора успокоиться и забыть.

— Это было ужасно, но я поняла, сколь скоротечна жизнь. Пока я отворачивалась от всего мира, горюя по умершим и обвиняя себя в их смерти, рядом со мной был живой человек, которому, наверное, тоже нужны были мое тепло и забота.

Не думаю, что они сильно изменили бы Агриппину, зрелый человек со сложившимся характером — не приблудный пес. И вряд ли у Глаши были силы хоть на что-то, только кое-как тянуть опостылевшую лямку жизни. Однако мне нужно было объяснить перемены, и это объяснение было самым подходящим.

— Но я смогла осознать это, только потеряв ее. Сейчас продолжаю скорбеть о моих почивших родственниках, но намерена помнить и о живых, что рядом со мной, пусть они не моя родня по крови. Марья Алексеевна — моя спасительница.

— Пустое, Глаша, — отмахнулась она. — Я ничего особенного не сделала.

— Позвольте мне самой об этом судить. Исправник тоже очень мне помог, а Варенька просто очаровательна. К слову, ваша светлость, передайте и вашей прелестной супруге мою благодарность. Она очень поддержала меня вчера.

— Непременно, — кивнул князь.

Когда мы вошли в гостиную, Стрельцов поднялся, раскланиваясь с остальными. Марья Алексеевна жестом вдовствующей королевы велела всем рассаживаться.

— Я сейчас принесу чай, — сказала она.

Я подскочила, осознав, что, пока она ходит за чаем, мне придется самой поддерживать разговор, развлекая всю эту толпу.

— Ничего, ничего, в моем возрасте полезно двигаться.

Я не сдержала улыбку, вспомнив, как она же буквально три минуты назад жаловалась на то, что слишком стара, чтобы за мной поспевать.

— А где Варвара Николаевна? — поинтересовался доктор.

Я поймала предостерегающий взгляд Стрельцова.

— Она гуляет. Варваре Николаевне очень понравился парк, и она с радостью выполняет ваши указания о том, чтобы больше двигаться.

— Вот уж не думал, что найду в ней такую благодарную пациентку.

— И совершенно зря. Она очень быстро освоилась с костылями и ни минуты не сидит на одном месте.

— Похоже, воздух Липок стал благотворно влиять на барышень. — Князь снова улыбнулся, но глаза его оставались серьезными.

Я развела руками, не зная, что ответить. Впрочем, Северский и не ждал ответа.

— Кирилл Аркадьевич, как продвигается ваше расследование?

— У меня есть несколько версий, но пока я не остановился ни на одной.

— В какой-то из этих версий фигурирует Глафира Андреевна?

Исправник с улыбкой покачал головой.

— При всем уважении, ваша светлость, свои измышления я придержу до тех пор, пока не придет пора арестовывать предполагаемого убийцу.

Северский потер лоб.