«Юто, нужна помощь. Прикрой меня на пару часов вечером, скажи, что я на выезде по делу. Кобаяши не должен знать. Должна тебе.»

Ответ пришёл через минуту: *Без проблем, Акико. Но будь осторожна, старик на взводе. Должна будешь пиво.'

Она слабо улыбнулась, но напряжение не отпускало. Юто был надёжным, но риск всё равно был огромным. Если Кобаяши поймает её, это будет конец — не только для дела, но и для её карьеры.

Она убрала телефон, собрала сумку и продолжила работать, притворяясь, что занята отчётами, пока часы не показали семь вечера.

Когда пришло время, Акико встала, бросив взгляд на пустой коридор. Кобаяши не было видно, но она чувствовала его тень, будто он всё ещё следил. Она надела пальто, поправила волосы и вышла из кабинета, стараясь двигаться спокойно, как будто просто идёт на перерыв. Юто сидел за своим столом в соседнем отделе, и когда их взгляды встретились, он едва заметно кивнул. Прикрытие было обеспечено.

Акико спустилась по лестнице, миновала пост охраны и вышла на улицу. Холодный воздух Токио ударил в лицо, но она не остановилась, быстро направляясь к станции метро, чтобы успеть в бар «Красный Фонарь» в Синдзюку к восьми. Её каблуки стучали по асфальту, а сердце колотилось — не от страха, а от решимости. Кенджи ждал, и она не собиралась его подвести.

Кобаяши стоял в тени переулка, его пальцы сжимали пачку сигарет, но он не курил — слишком был поглощён тем, что видел. Акико Танака, его помощница, только что выскользнула из полицейского участка, бросив взгляд через плечо, будто проверяла, не следят ли за ней. Её тёмные волосы, обычно собранные в строгий пучок, были распущены, а вместо формы она надела простое чёрное пальто. Кобаяши прищурился, чувствуя, как внутри закипает знакомая злость. Он знал, что она что-то задумала. С того самого дня, когда она без разрешения сунулась к Мураками, он не доверял ей. Акико была слишком умной, слишком упрямой, и это делало её опасной.

Он поправил мятый воротник своего пиджака и двинулся за ней, держась на расстоянии. Улицы Токио, залитые неоновым светом, гудели вечерней жизнью — такси, смех, запах жареной рыбы из уличных палаток. Акико шагала быстро, её каблуки цокали по асфальту, но она не оглядывалась. Кобаяши хмыкнул про себя. Наивная. Думала, что может обвести его вокруг пальца? Он тридцать лет ловил преступников, и уж точно не позволит какой-то выскочке нарушать его правила.

Она свернула в узкий переулок, где мигала вывеска идзакая «Красный Фонарь». Кобаяши замедлил шаг, его маленькие глазки сузились. Он знал это место — шумное, людное, идеальное для тайных встреч. Акико остановилась у входа, её силуэт замер под красным светом фонаря. Она бросила ещё один взгляд по сторонам, поправила пальто и уже собиралась шагнуть внутрь. Кобаяши почувствовал, как кровь ударила в виски. Он знал, с кем она встретится. Мураками. Этот скользкий владелец «Спрута» явно крутил ей голову, и она попалась.

Он рванулся вперёд, не давая ей исчезнуть за дверью.

— Танака! — рявкнул он, и его голос разрезал шум улицы, как клинок.

Акико замерла, её рука застыла на ручке двери. Она резко обернулась, и её глаза расширились, когда она увидела его. Лицо её побледнело, пальто чуть соскользнуло с плеча от резкого движения.

— Господин Кобаяши… Вы за мной следили?! — выдохнула она, её голос дрожал от смеси шока и возмущения. Она шагнула к нему, сжимая кулаки.

— Я же сказал, что у тебя сегодня дежурство! — прорычал Кобаяши, наступая на неё. Его лицо покраснело, морщины углубились, делая его похожим на разъярённого зверя. — Ты покинула пост! Нарушила устав! Думаешь, можешь бегать за Мураками и разыгрывать детектива? Я предупреждал тебя, Танака!

Акико открыла рот, пытаясь возразить, но он не дал ей шанса.

— Ты уволена! — выпалил он, и его слова упали, как удар молота. — Сдашь жетон завтра утром. Убирайся из моего участка!

Акико застыла, её глаза расширились ещё сильнее, губы задрожали. Она смотрела на него, будто не веря, что это происходит, её дыхание сбилось. Кобаяши развернулся, не желая видеть её лица. Пусть знает, что с ним не шутят. Уличный шум — гудки машин, обрывки разговоров — будто растворился, оставив только её шок и его гнев. Он сделал шаг прочь, чувствуя, как власть возвращается в его руки.

Я сидел в дальнем углу идзакая «Красный Фонарь», предаваясь воспоминаниям, Сколько всего тут произошло, что повлияло на мою судьбу. Шум толпы — смех, звон стаканов — заглушал мои мысли. Идзикая явно процветала.

Дверь скрипнула, и я поднял глаза. Акико вошла, её чёрное пальто сливалось с тенями, но лицо… лицо было не её. Она всегда была собранной, с острым взглядом, который резал, как нож. А сейчас она выглядела, будто её ударило током — глаза широко раскрыты, губы дрожат, щёки бледнее обычного. Она заметила меня, быстро пересекла зал и плюхнулась на стул напротив, даже не сняв пальто.

— Акико, что случилось? — спросил я, наклоняясь ближе.

Она сглотнула, её пальцы сжали край стола, как будто она цеплялась за реальность.

— Меня уволили, — выдохнула она, её голос дрогнул. — Кобаяши… он поймал меня у входа. Сказал, что я нарушила устав, покинула дежурство. И… уволил. Прямо на улице.

Я замер, чувствуя, как кровь стынет. Уволили? Акико? Женщину, которая пробилась в полицию, где таких, как она, почти нет? Это было не просто несправедливо — это было безумие.