Я повернулся к персоналу, который уже не просто смотрел, а ждал. Повара, официанты, даже посудомойка — все они были готовы. Я видел это в их глазах.

— Макото, — сказал я, — готовь ещё блины. Остальные — за мной. Мы создадим меню сегодня, а завтра начнём готовить. «Спрут» не сдаётся.

Макото кивнул, его лицо светилось. Ичиро шагнул ближе, хлопнув меня по плечу.

— Ты сумасшедший, Кенджи, — шепнул он, но в его голосе была гордость. — Но я с тобой.

Я улыбнулся, чувствуя, как кухня оживает. Воспоминания о Москве — пельмени, борщ, блины — сливались с морем Токио, с фугу и мисо. Это было не просто меню. Это была моя жизнь — две души, два мира, сплетённые в одном блюде.

Кухня «Белого Тигра» ожила, как будто кто-то вдохнул в неё душу. Шипение сковород, звон ножей, аромат специй — всё смешалось в хаотичную, но живую симфонию. Я стоял у плиты, переворачивая очередной блин, и чувствовал, как энергия бурлит во мне, выплёскиваясь на всех вокруг. Мои руки, привыкшие в прошлой жизни к скальпелю, теперь танцевали с ножом, нарезая тунец с той же точностью. Персонал, ещё полчаса назад скованный страхом закрытия, теперь двигался, как единый организм. Макото, вдохновлённый моим порывом, замешивал новую порцию теста для блинов, его глаза горели. Официанты, забыв про свои подносы, помогали резать овощи. Даже посудомойка, старушка Аяко, подтаскивала миски с ингредиентами, бормоча что-то про «молодёжь, которая творит чудеса».

Я был в центре этого вихря, генератором идей, и каждая новая мысль вспыхивала, как искра. Я схватил миску с мисо-пастой и повернулся к Макото.

— Добавь в тесто для блинов немного мисо, — сказал я, не останавливаясь. — Это даст солоноватый привкус, как у русского ржаного хлеба. А начинку сделаем двойной: икра с крем-сыром и сверху — тонкий слой копчёного угря. Назовём это «Токийский блин».

Макото кивнул, его руки уже летали над миской. Я повернулся к другому повару, молодому парню по имени Такаши, который нарезал шиитаке.

— Такаши, забудь про обычные цзяоцзы, — сказал я, подбрасывая ломтик тунца в соус. — Смешай говяжий фарш с кимчи и добавь русскую горчицу. Заверни в тесто и подавай с соусом из юдзу и сметаны. Это будет остро, но мягко — как пожар, который тушат морем.

Такаши ухмыльнулся, будто я дал ему ключ к сокровищу, и бросился к плите. Ичиро, стоявший рядом, уже не просто наблюдал — он схватил блокнот и начал записывать, его лицо светилось, как в старые времена, когда мы придумывали безумные планы в школе.

— Кенджи-сан, ты монстр, — сказал он, качая головой, но его улыбка была шире, чем когда-либо. — Ещё идеи?

— О, мы только начали, — ответил я, вытирая руки о халат. — Русский салат оливье, но вместо майонеза — соус на основе васаби и саке. Добавим кубики торо и морские водоросли вместо огурцов. Назови это «Оливье-сан». И ещё — окрошка, но на квасе с добавлением даси. Бросим туда креветки и зелёный лук, чтобы сбалансировать вкус. Холодная, свежая, идеальная для Токио. Подавать будем в очень маленьких тарелочках.

Кухня гудела, как улей. Аяко притащила бутылку саке, заявив, что «без этого русские не готовят», и все рассмеялись. Макото пробовал первый блин с мисо, его лицо расплылось в восторге. Такаши уже лепил цзяоцзы, напевая что-то под нос. Я смотрел на них — мою семью, мой «Спрут» — и чувствовал, как боль последних недель отступает. Мы не просто готовили еду. Мы создавали будущее.

Я поднял нож, готовый к следующему блюду, и крикнул:

— Кто хочет попробовать «Московский унаги»? Угорь, запечённый в сметанном соусе с укропом, на подушке из риса для суши!

Кухня взорвалась смехом и аплодисментами. Ичиро хлопнул меня по плечу, и я знал: «Белый Тигр» выживет. Мы сделаем это. Вместе.

Здание «Спрут», офис Президента компании

Я сидел за столом, всё ещё ощущая жар кухни «Белого Тигра» — запах блинов с мисо, смех поваров, аплодисменты персонала. Энергия того момента всё ещё бурлила во мне, но теперь нужно было думать о следующем шаге. Ичиро сидел напротив, его тёмный костюм был слегка помят, а лицо — усталым, но сосредоточенным. Он листал бумаги с отчётами, и я знал, что он снова будет осторожничать.

— Ичиро, — начал я, откидываясь в кресле, — на рекламу нового меню «Белого Тигра» выдели большую сумму. Самую большую, какую можем себе позволить. Нанимай лучших маркетологов, запускай ролики по всем каналам, посты в соцсетях, билборды в Минато. Я хочу, чтобы весь Токио знал о нашем фьюжн-меню к концу недели.

Ичиро замер, его ручка остановилась над бумагой. Он медленно поднял глаза, и я увидел в них тревогу, которую он пытался скрыть.

— Кенджи-сан, это слишком рискованно, — сказал он, его голос был ровным, но напряжённым. — Мы и так на грани. Если эти деньги не отобьются, то… — он замолчал, но я знал, что он хотел сказать. Банкротство.