Я хмыкнул, качнув головой. Её энтузиазм был как глоток свежего воздуха, но я не собирался признаваться, что камеры меня напрягают.

— Камеры — не моя стихия, — сказал я, глядя, как она аккуратно маскирует синяк под глазом. — Но вы, похоже, тут как рыба в воде.

— Ещё бы! — ответила она, прищурившись, будто оценивая свою работу. — Это место — как цирк, только без клоунов. Ну, почти. — Она подмигнула и продолжила: — А если серьёзно, я люблю свою работу. Тут можно творить чудеса. Хотите, я вам когда-нибудь шрам нарисую, как у пирата? Или сделаю рок-звездой с ирокезом?

Я невольно улыбнулся, представляя себя с ирокезом. Эта девчонка умела разрядить обстановку.

— Может, в другой раз, — сказал я. — Пока просто сделайте так, чтобы я не выглядел, как после драки.

— О, это я могу! — воскликнула она, хватая другую кисточку. — Вы будете выглядеть как герой, но без «боевых шрамов». Доверьтесь мне, господин Мураками!

Она вернулась к своему делу, напевая что-то про звёзды и сцены.

— Знаете, грим — это настоящее искусство! — продолжила она, нанося тон на моё лицо с ловкостью, которой позавидовал бы любой хирург. — Сейчас гримирование шагает семимильными шагами. Серьёзно! Можно преобразить человека до неузнаваемости. Хотите быть похожим на якудза? Пожалуйста! На рок-звезду? Легко! У нас есть такие силиконовые накладки, что даже ваша мама вас не узнает. А текстуры кожи? О, это вообще магия! Я как-то делала парню шрам через всё лицо — выглядело, будто его акула укусила, а на деле просто гель и пара мазков.

Я хмыкнул, глядя на своё отражение в зеркале. Она аккуратно маскировала ссадину, и я уже выглядел менее потрёпанным. Её болтовня была заразительной, и я невольно расслабился.

— Вы когда-нибудь гримировали кого-то, чтобы он стал другим человеком?

— О, да! — Миюки округлила глаза, её кисточка замерла на секунду. — Один актёр для шпионского сериала хотел выглядеть как старик. Мы добавили ему морщины, седые волосы, даже зубы пожелтевшие сделали. Он потом шутил, что чуть не забыл, кто он на самом деле! А ещё я работала с парнем, который хотел стать двойником поп-звезды для розыгрыша. Фанаты чуть не разорвали его! — Она рассмеялась, её смех был звонким, как колокольчик. — Грим — это как маска, но круче. Можно быть кем угодно, хоть на час.

Я кивнул, думая о том, как маски помогают в моём мире — не только из грима, но из слов, жестов, лжи. Миюки закончила с тоном и взялась за тени, её движения были точными, но она не умолкала.

— Сегодня мы сделаем вас строгим, но харизматичным, — сказала она, прищурившись, будто оценивая картину. — Чуть тёмных теней, чтобы взгляд был глубже, и немного румян, чтобы не выглядеть уставшим. Вы же герой Токио, вся страна будет смотреть!

— Только без фанатизма, — буркнул я, но уголки губ предательски дрогнули. Её энергия была как глоток свежего воздуха.

Она закончила, отступила и хлопнула в ладоши.

— Готово! Посмотрите, какой красавец!

Я взглянул в зеркало. Ссадина исчезла, лицо выглядело свежим, но не перебор — строгий, уверенный вид, как я и хотел. Миюки молодец. Я встал, поблагодарив её кивком.

— Отличная работа, — сказал я. — Может, в следующий раз сделаете из меня якудза?

Она рассмеялась, махнув рукой.

— Когда угодно, господин Мураками! Удачи на эфире!

Кен появился в дверях, его улыбка всё ещё сияла.

— Пора, господин Мураками. Студия ждёт.

Я поправил пиджак и вышел за ним, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать. Камеры, вопросы, правда — всё это ждало меня. И я был готов рассказать Токио, кто такой Кенджи Мураками и что такое «Спрут».

Я вышел из гримёрки, поправляя пиджак, и последовал за Кеном через лабиринт коридоров Tokyo Skyline Network. Сердце билось ровно, но адреналин уже пульсировал в венах, как перед операцией в мои хирургические дни. Студия встретила меня ослепительным блеском софитов, от которых воздух казался горячим, и холодным взглядом трёх камер, нацеленных на меня, как снайперские прицелы. Сцена была минималистичной: стеклянный стол, два кресла, логотип Skyline на фоне, но атмосфера давила, будто я шагнул на ринг. Ведущий, Хироши Накамура, уже сидел напротив, его лицо было строгим, как у судьи, а глаза — острыми, как лезвия. Он был известен тем, что мог раздавить гостя одним вопросом, но я не собирался давать ему такой шанс.

— Господин Мураками, — сказал Накамура, указывая на кресло, его голос был гладким, но с металлическим оттенком. — Присаживайтесь. Мы в прямом эфире через минуту.

Я кивнул, сел, выпрямив спину, и бросил взгляд на камеры. Их красные огоньки зажглись, и я почувствовал, как миллионы глаз Токио смотрят на меня. Миюки сделала своё дело — в зеркале напротив я выглядел собранным, без следов драки с Като, но внутри я был как натянутая струна. Это был мой момент, чтобы рассказать правду о «Спруте» и ударить по Танабэ. Я сосредоточился, прогоняя всё лишнее, и когда Накамура повернулся ко мне, я был готов.

— Добрый вечер, Токио, — начал он, его голос разнёсся по студии, как эхо. — Сегодня у нас в гостях Кенджи Мураками, владелец ресторанной сети «Спрут», человек, чьё имя не сходит с заголовков после драматичной схватки с Рюдзи Като. Господин Мураками, начнём с главного: что такое «Спрут» для вас?

Я сделал глубокий вдох, мой голос был спокойным, но твёрдым, как сталь.

— «Спрут» — это больше, чем рестораны, — сказал я, глядя прямо в камеру, будто обращаясь к каждому зрителю. — Это страсть, это искусство, это доверие. Мы готовим фугу — блюдо, которое требует высочайших стандартов. Наши повара — мастера, наши поставки — лучшие, наши клиенты — те, кто ценит качество. «Спрут» строился на честности, и я горжусь тем, что мы создали.