Мы не случайно уделили столько внимания работе Оппе. На протяжении всего нашего столетия многие ученые разрабатывали тему функционирования Дельфийского оракула, развивая и уточняя сформулировнные им положения. Но сколь бы существенными ни были доводы Оппе и его последователей, вопрос о существовании — пусть не сейчас, а в древности (постановка вопроса, как видим, несколько изменилась) — расщелины и ее испарений до сих пор остается открытым.

Роберт Фласельер и Лариса Селиванова, сторонники традиционной точки зрения, выдвинули новый тезис, доказать или опровергнуть который в данный момент практически невозможно: расщелина была, но она исчезла во время землетрясения. Фласельер призывает к изучению дельфийского феномена геолога-профессионала, а Селиванова констатирует техническую невыполнимость необходимых для доказательства существования расщелины исследований. Дело в том, что для выявления закрывшихся трещин требуется прокладывание геологических канав до материнских неразрушенных пород. Осуществить это можно путем бурения нескольких скважин глубиной не менее 2–3 км. Но метод глубокого бурения в археологии не применяется: связано это как с весьма высокой стоимостью этого мероприятия, так и с тем, что во время бурения уничтожается культурный слой. Поэтому, как признают сами сторонники теории расщелины и испарений, окончательное решение этой проблемы упирается в чисто практическую невыполнимость необходимого для него исследования.

Священная дорога в Дельфах

И все же логичнее, пожалуй, было бы, прежде чем сетовать на техническую неоснащенность археологии и определять в качестве единственно возможного столь окольный и недоступный путь, предложить свое решение более простого и очевидного вопроса: почему землетрясение, обладавшее достаточной силой для того, чтобы навсегда сомкнуть уста вещей расщелины, произошло лишь после того, как более чем тысячелетнее существование оракула было завершено, — получается, что, пока оракул был жив, землетрясения причиняли вред только храму, но не расщелине, — и почему оно почти не потревожило окружавшей расщелину и чуть ли не покоящийся на ней фундамент храма? Основание храма едва ли сохранилось бы до нашего времени даже в том виде, какой оно являет собой сейчас, если бы под ним произошло значительное смещение земных пластов.

Собственно, еще Трауготт Остеррайх в опубликованной в 1930 г. книге «Одержимость демоническая и другие виды одержимости у первобытных народов, в античности, в средние века и в наше время» обращал внимание на то, что геология так и не вынесла окончательного решения вопроса о дельфийской расщелине: в стране, где землетрясения случаются достаточно часто, такая щель со временем могла просто закрыться и, возможно, когда-нибудь откроется вновь. Но Остеррайх не считал «гипотетическую струю воздуха» основной причиной неистовства Пифии. Предвосхищая разрабатываемый в середине столетия подход к оценке состояния пророчествующей жрицы с точки зрения психологии, Остеррайх сравнивает Пифию с шаманами первобытных народов: ее одержимость, как и одержимость этих служителей духов, он связывает исключительно с самовнушением. В остальном его позиция не расходится с традиционным представлением: малопонятные и даже просто бессмысленные речи Пифии объясняли посетителям жрецы, вероятно, внося в них при этом что-то и от себя лично.

Однако упорное отстаивание идеи расщелины вызвано не только стремлением сохранить привычную и в чем-то даже чарующую картину возвещения дельфийских оракулов, но и неубедительностью других объяснений неистового безумия Пифии. Последователи Оппе, отказавшись от зловонной расщелины, должны были предложить свое понимание причин, вызывавших у жрицы состояние транса. Выдвигались разные гипотезы, но, пожалуй, ни один из авторов не считал свой вариант решения проблемы единственно возможным. Наиболее традиционными стали попытки объяснить неистовство Пифии если не испарениями, то другими материальными причинами.

Храм Аполлона в Дельфах. Конец VI в. до н. э.

Весьма показательной с этой точки зрения является опубликованная в 1933 г. статья Лестера Холленда «Мантический механизм в Дельфах». Основываясь на археологических данных, Холленд пишет, что в великом дельфийском храме с одной стороны стояло маленькое сооружение — святилище или убежище оракула — очень древнего происхождения, основанное, возможно, даже на доисторической кладке. Этот адитон состоял из двух частей: верхняя комната для вопрошения бога была построена над темным помещением, где в скалистом полу дышала, согласно легенде, мифическая трещина. Некоторые авторы, кстати, считали, что эти испарения шли от живого или мертвого Пифона, сына Земли. На основании свидетельств литературы, вазописи и скульптуры Холленд делает следующее описание внутреннего покоя святилища: в адитоне рядом с золотой статуей Аполлона стоял так называемый омфал с надписью, что здесь захоронен некто, по одной версии — Пифон, по другой — Дионис; возле омфала был расположен треножник, а по бокам омфала — два золотых орла, глядящие в разные стороны. Это описание нашло, по мнению Холленда, подтверждение в расположении отверстий на найденном в западной части храма известняковом блоке, некогда являвшемся одной из плит храма.

Последовательно определяя назначение каждого отверстия, Холленд уделяет более пристальное внимание сквозному квадратному отверстию, расположенному напротив трех прямоугольных углублений, сгруппированных по углам равностороннего треугольника и скорее всего предназначавшихся для ножек треножника. По сообщениям античных источников, рядом с треножником должен был находиться ом-фал, и поскольку один из найденных во время раскопок камней был идентифицирован французскими археологами как архаический омфал, и через этот камень так же, как и через блок пола, проходило сквозное квадратное отверстие, Холленд сравнил отверстия на блоке и у основания омфала. Размеры сечений совпали, и на этом основании Холленд сделал вывод о том, что через стоящий рядом с треножником омфал и затем через пол верхнего покоя адитона проходило сквозное отверстие, соединявшее верхнее помещение с подвальным. Определяя предназначение этой трубы, Холленд не сомневается в том, что идея подтверждает сама себя: труба подводила возбуждающие дымы к ногам Пифии. И хотя Холленд не нашел среди античных свидетельств сообщений о том, что дыхание шло через омфал, он счел достаточным доказательством своей правоты тот факт, что оно поднималось снизу к ногам жрицы, а омфал стоял вплотную к треножнику и был ниже его. Кроме того, дыхание, как известно, шло через уста земли, а омфал и есть центр земли.

Другим, правда, значительно более слабым рационалистическим объяснением безумия Пифии стала возбуждающая сила воды священного источника и листьев лавра. Вода Касталии и лавр — неизменные «участники» мантического ритуала Дельф — неоднократно упоминаются в античных произведениях, но их воодушевляющее воздействие на готовящуюся прорицать Пифию постулируют только поздние авторы, а классика скорее связывает их влияние только с поэтическим вдохновением. Так, согласно схолии к «Финикиянкам» Еврипида, Пифия, перед тем как взойти на треножник, купалась в Каста-лийском источнике, а Псевдо-Каллисфен сообщает, что воду Касталии она пила, и ему вторят Григорий Назианзин (IV в.): «Пророческий напиток Касталии», — и Лукиан: «Говорят, что пророчица в Дельфах как только выпьет священную воду, сразу становится одержимой». Правда, Лукиан не уточняет, о каком именно священном источнике идет речь, но, скорее всего, он имеет в виду Касталию, упоминаемую им в других произведениях. О «хранимой Аполлоном болтливой пифийской воде» говорит Нонн Панополитанский, тоже не называя источник по имени.

Дело в том, что на территории дельфийского святилища чуть выше храма Аполлона по склону горы существовал в древности еще один ключ — Кассотида. Единственное имеющееся в нашем распоряжении свидетельство об этом источнике принадлежит Павсанию: «Говорят, что вода этой Кассотиды уходит под землю и в адитоне бога вызывает пророческое воодушевление жриц». Раскопки показали, что от Кассотиды, огибая западную часть храма, действительно шел подземный водопровод, но поступала ли вода в адитон или вновь появлялась из земли южнее храма, сказать трудно. Видимо, воду Кассотиды имеет в виду Плутарх, говоря о ключе, бьющем из земли возле южной стороны храма, но, по его утверждению, из этого источника брали воду лишь для возлияний и омовений, а покровительницами его были Музы, — и значит, Плутарх, как и Симонид, на чьи стихи он ссылается, не признавал особых мантических свойств воды Кассотиды.