Вспомнив, что Элла предлагала помочь ему справиться с памятью, он, измотанный ревностью, бессонницей и бесконечным бегством от себя самого, отправился в Петербург. В дом майора Патова заходить ему было совершенно мучительно, но Элла обещала избавление, и он, смирив на время ревность и гордость, опасаясь за свой рассудок, решил просить ее о помощи во что бы то ни стало.

Элла ждала его, сидя за столиком и перебирая утреннюю почту. Ее светлое платье ярко вспыхивало в солнечных лучах, а волосы казались языками пламени.

— Эрнест Михайлович, на вас же лица нету, — сказала она, поднимаясь и делая несколько шагов ему на встречу.

Эрнест поклонился ей, не зная, что сказать. Впрочем, этого и не потребовалось.

— Я знаю, зачем вы здесь, — заявила Элла, указывая ему на диванчик, — я предлагала вам свою помощь, но вы отказались. Надеюсь, что вы сейчас готовы ее принять.

— Да, готов, — произнес он тихо, — и умоляю вас помочь мне.

Элла села в соседнее кресло и внимательно посмотрела на него.

— Мне кажется ,что вы просто боитесь прибегнуть к помощи гипноза, — сказала она, — и я могу понять ваш страх. Вы посдстрадали от него весьма серьезно. Но поверьте, гипноз как острый нож. Вы можете резать им хлеб, а можете вонзить кому-то в сердце.

— В моем сердце уже достаточно ножей, Элла, — усмехнулся он горько, — поэтому я и пришел просить вас вынуть хотя бы половину.

— Вынуть нож я не в силах, — сказала она очень серьезно, — но я могу помочь вам перестать их чувствовать.

Они помолчали, потом Элла попросила его сесть удобно, и представить несколько сцен, которые больше всего тревожили его. Она долго выспрашивала подробности, пока по лицу его не потекли слезы, и он хотел уйти, но обнаружил, что не в силах этого сделать. Руки и ноги его будто налились свинцом и не желали слушаться. А голос Эллы звучал и звучал, она говорила что-то ласковое, пока Эрнест вдруг не вздрогнул, и не открыл глаза.

Солнце переместилось и теперь не лило в комнату свои яркие лучи. Элла же сидела у камина, читая книгу, и платье на ней было совсем другое, не белое утреннее, а светло-коричневое, предназначенное для выхода. Услышав его шевеление, она обернулась, заулыбалась, встала и подошла к нему.

— Как ваше самочувствие, Эрнест Михайлович? — она взяла его руку, измеряя пульс.

Эрнест улыбнулся. Он, видимо, спал и проспал достаточно долго. Впервые за все время с того момента, как он бросил Клер ночью одну в городе, он, казалось, выспался.

— Отличная работа, Элла, — он встал, и прошелся по комнате, — вы помогли мне немного прийти в себя.

Действительно, настроение его было прекрасным. Давно он не радовался простым вещам. Солнечному деньку, пению птиц за окном, серебрящимуся снегу на ветвях деревьев. Эрнест смотрел на улицу и на губах его сияла улыбка.

Тут дверь отворилась и в комнату вбежал майор Патов. Еще вчера Эрнест ненавидел бы его, но сегодня Андрей Сергеевич не вызывал у него никаких отрицательных эмоций. Они как будто исчезли без следа, и он смотрел на молодого человека весьма дружелюбно.

— Элла, — майор бросился к жене, не заметив гостя, — они окончательно сошли с ума! Теперь готовы на преступление, только бы..., — тут он обернулся и увидев Эрнеста, замолчал.

Элла встала, и подошла к супругу.

— Думаю, что мы можем говорить при Эрнесте Михайловиче, он тоже должен знать абсолютно все.

Патов тут вспомнил о вежливости и протянул Эрнесту руку, которую тот пожал, не задумываясь и не испытав при этом желания его убить.

— Хорошо, как считаешь нужным, душа моя. Эрнест Михайлович, я только что узнал, что Иван Велецкий написал новое завещание. По нему он все оставляет своей жене, игнорируя дочерей, и что по его следу в Тверь будут пущены наемные убийцы.

— Что вы сказали? — Эрнест не мог поверить в то, что услышал.

— Иван Семенович будет убит во время поездки. Убийцы уже выехали по его следу.

Дальше воспоминания Эрнеста были весьма смутны. Он взял коня и бросился следом за Иваном Семеновичем и его дочерью, боясь, что Клер тоже может грозить опасность. Ему удалось настичь убийц. Он ехал следом за ними до того самого момента, когда они остановили экипаж Клер, и тогда только выдал себя, бросившись в самую гущу врага и заставив их отступить. Разобравшись, что нападавший был один, убийцы венулись, и Эрнест попытался их остановить, пользуясь темнотой и бурей в качестве прикрытия. Он затеял перестрелку, был ранен и упал в снег. Убийцы пустились по следам жертв, но Эрнест верил, что те успели скрыться. Иван Семенович был явно напуган и гнал коня галопом. Раненый, Эрнест долго пролежал на дороге, пока не осознал, что если не пошевелится, то замерзнет насмерть. Он был ранен в плечо, и лоб его пересекала длинная резанная рана. С огромным трудом поднявшись, он побрел в ближайшую деревню, где стучал в окна домов, пока какая-то женщина не сжалилась над ним и не открыла ему дверь. В этом доме он долго болел, кроме ранения подхватив воспаление легких, но местная знахарка сумела выходить его, отпоить настоями и травами.