— Удачно?

— Да. Женщина-фотограф, это шик. Желающие записываются за две недели вперед. Хочу такое же провернуть в Париже. Будет очень интересно и модно.

Тут вошел стряпчий и разговор пришлось прервать. Замолчали абсолютно все, и голос пожилого человека, зачитывающего завещание, раздавался в полной тишине. И каждое его слово шокировало Клер все больше и больше. Отец отписывал все своей жене. Клер и Ольга получали капиталы в качестве приданого, но ни одной из них отец не оставил больше ничего. И дом в Париже, и тверское имение, которые всегда считались частью наследства Клер, тоже отходили Елене Витальевне.

— Такого не может быть, — Клер смотрела на Эллу, понимая, что ей банально не на что жить, если она на днях не выскочит замуж, — отец не мог так поступить со мной! Зачем он переписал завещание?

Элла тоже терялась в догадках.

— В последнее время твои родители сильно ссорились. Но я не знаю, что могло заставить Ивана Семеновича оставить вас с Ольгой на попечение матери. Особенно тебя, Клер.

Клер посмотрела на мать, но та сидела к ней спиной, подписывая какие-то бумаги. Родственники, разочарованные тем, что никому ничего не досталось, тихо переговаривались между собой. К Клер никто не подходил, сторонясь ее, словно чумной, и даже приветствий она удостоилась только от одного или двух человек. Элла хмурилась, о чем-то размышляя. Она смотрела то на Клер, то на мадам Элен, и лицо ее становилось все мрачнее.

— Думаю, что тебе лучше поехать жить к нам, — вдруг сказала кузина, и Клер вздрогнула, — тетушка явно не собирается содержать тебя, и все равно выставит за дверь. И куда тебе идти?

Клер пожала плечами.

— Но я не могу пойти к майору Патову.

— Всего на несколько дней. А дальше решим, что делать.

Особняк на Мойке Клер покидала в коляске Эллы. Взяв с собой минимум вещей и преданную Валюшу, она смотрела на свой дом, пока он не скрылся из виду. Ехать на квартиру к Патовым казалось ей верхом неприличия, но больше ей ничего не оставалось. Если бы был жив Эрнест... Она тут же запретила себе думать о нем, боясь, что не сдержит слез, и так пролитых по нему немерено. И если в Твери, сидя у могилы отца, Клер казалось, что хуже быть уже не может, то сейчас она поняла, что хуже всегда есть куда. Тогда, потеряв отца и возлюбленного, она хотя бы имела дом, а теперь оказалась приживалкой собственной бедной кузины и мошенника, который воспользовался ее положением и был виноват во всем, что с ней произошло.

Андрей Сергеевич изменился в лице, увидев Клер. Клер опустила голову, чтобы не сказать лишнего. Она молча прошла в отведенную ей комнату и закрыла дверь. Наверное, она должна радоваться, что не оказалась на улице, думала она, смотря на голубые обои в цветочек. Ведь всегда есть куда хуже. Элла тоже не рада, что привела ее в свой дом. Кому как ни ей знать, какую страсть испытывал ее муж к Клер.

Клер села на кровать, сняла шляпу, отдала Валюше.

— Не переживайте так, барышня, — Валюша положила шляпу на стол и стала растапливать камин, — все обязательно наладится.

…

Проснулась Клер от того, что за стенкой громко кричали. Сев в постели и прислушавшись, она поняла, что это Элла и Патов громко ссорятся, кидают в стену разные предметы, и, похоже, дерутся. Боясь, что дело закончится плохо, Клер выбралась из-под одеяла, сунула ноги в ночные туфли и тихо проскользнула в коридор.

Рыжие волосы Элла были растрепаны, и больше всего она походила на ведьму в великолепной ночной сорочке яркого алого цвета, отделанной пеной черных кружев. Подобного белья Клер и не видела никогда. В руках Элла держала стул, наступая с ним на прижавшегося к стене майора Патова, стоявшего в чем мать родила, и пытавшегося прикрыть голову руками.

— Как ты посмел, гад, как? — Элла бухнула стулом по полу, схватила тапок и запустила в мужа, — ты клялся мне, что больше никогда не свяжешься с этим семейством!

Патов попытался увернуться от тапка, и это ему почти удалось, тот задел его плечо и упал на пол.

— А ты думаешь, на что ты живешь? — спросил он заискивающим тоном, — думаешь, твои фотографии приносят такой доход? Ты накупила нарядов, белья, — он кивнул на ее рубашку, — шляп! Откуда все?

Элла замерла.

— Откуда?

Патов приосанился, и выглядело это очень смешно, учитывая его наряд, вернее, отсутствие такового.

— Он дал мне денег. Много денег, глупышка, — голос его теперь звучал покровительственно. В залог того, что получит благодаря моей помощи.

Стул все же полетел в Андрея Сереевича, тот отскочил, стул грохнулся на пол, а Патов бросился к Элле, повалил ее на кровать и начал целовать в исступлении страсти.

— Элла, Элла! Завтра я куплю тебе лучшее ожерелье! И кузине твоей дам денег столько, чтобы хватило на квартиру и содержание! Элла, ведьма!

Алый шелк спланировал на пол, а Клер усмехнулась и прикрыла штору, боясь закрывать дверь, чтобы она не скрипнула. Похоже, что супруги смогли договориться. Элла точно ведьма, если сумела приструнить такого человека, как майор Патов.

Оставалось выяснить, кто и за что дал ему столько денег, что хватает и на кружева для жены, и на золотые ожерелья, и еще и на содержание кузины остается.