По присадовой территории продвигаться было куда легче, хоть сумерки уже и упали на город, видно было как днем. Вскоре опера добрались до забора, Васек первый через него перебрался, огляделся и велел:

– Давай сюда. Никого нет. Так, только молодняк бродит по любовной нужде.

За то время, что Олег потратил на преодоление забора, Васек уже успел забраться в не новую, но ухоженную «четверку» и даже повернуть ключ в замке зажигания.

– Ты ее не того? – чуть опасливо поинтересовался юноша. – Не угоняешь?

– Делать мне больше нечего, – фыркнул коллега. – Просто просчитал ситуацию и одному знакомому коммерцу звякнул из автомата еще тогда, когда в контору ехал. За ним кое-какой должок числится, он ее сюда и подогнал.

– Слушай, у тебя прямо и тут должник, и там, – без иронии, скорее, с легкой завистью произнес Олег. – Круто!

– А только так и надо, – пояснил Васек, крутанув руль. – Как там у писателя? «Спешите творить добро». Очень правильно сказано, очень верно. Никогда не упускай сделать какому-то ближнему или даже дальнему что-то хорошее и нужное, особенно когда тебе это не в труд и не создает проблем. Хотя иногда и в блудняк можно влезть, если сильно полезный человечек, от которого после получится благодарность сторицей получить. Но всегда надо соразмерять затраченные усилия и то, что тебе обломится после. Если первое больше второго, то это уже благотворительность, а от нее таким, как мы, проку мало. Для этого есть специальные организации, пусть они подобным занимаются.

– Раньше ты мне такого не говорил, – заметил Олег.

– Так ты взрослеешь, – хмыкнул оперативник, то и дело поглядывающий по сторонам. – И потом – может выйти так, что это наш последний разговор, надо же кому-то жизненный опыт передать? Пусть не весь, но хоть часть.

– Чего ты сразу меня отпеваешь? – насупился молодой человек.

– А может, себя? Времена веселые, сейчас пулю поймать – как высморкаться что тебе, что мне. Опять же – не в Тьмузадрищенск едешь, в столицу нашей Родины. Парень ты хоть и недотепистый, но хваткий, я это сразу понял, тебе надо только пообтереться, опыта поднабраться, и толк выйдет. А путного сотрудника кто же отпустит? Азер этот до следующей весны точно не доживет, голову кладу, но вот вернешься ты после обратно или нет – бо-о-ольшой вопрос.

– Вернусь, – заверил его Ровнин. – Тут мама, папа, вы все. Алена тоже.

– Это светленькая такая? – уточнил Васек. – Видел ее с тобой, симпотная. Но таких Ален и в Москве будет пруд пруди, уж поверь. И не спорь со мной! Знаю, что говорю.

– Не буду, – согласился юноша. – А вот скажи – как ты им говоришь, что они теперь тебе должны? Ну, людям, которым добро делаешь. Это как-то неудобно.

– Во-первых, подразумевается, что они не дураки и сами понимают, что к чему. – Васек одной рукой достал из кармана сигареты. – С дураками или, того хуже, с прекраснодушными идеалистами, которые верят в то, что когда-нибудь добро победит зло, дела вообще иметь не стоит. Самая проблемная публика, от них никогда не знаешь, чего ждать. Ты одну комбинацию разработал, а они раз – против всякой логики поступили, зато по велению сердца. Как результат – все пошло юзом, а ты в жопе. Во-вторых, неудобного тут ничего нет, вопрос только в подаче. Ты же делал то, что тебе самому не нужно? Так ведь?

– Так.

– Ну вот. Время потрачено, силы тоже, возможно – связи задействованы, и человек про это должен быть в курсе. Но! Запомни две простые истины. Первая – никогда не лупи собеседника в лоб, мол, «ты мне теперь обязан». Есть куча хороших и мягких прокладочек, вроде «Свои люди, сочтемся», «Так ведь в народе как говорят – долг платежом красен», «Ничего, сегодня я тебе, завтра ты мне». Второе, не менее важное – никогда не прессингуй должника напоминаниями о том, что он тебе обязан. Поверь, правильный человек сам про такое не забудет. А если забудет – в нужный момент напомнишь, не развалишься. Но если ты ему при каждой встрече станешь мозг выжигать тем, какой ты хороший и его выручил, то получишь обратный эффект. Он тебя потихоньку начнет ненавидеть, и может получиться так, что вместо помощи ты проблему получишь на выходе. К примеру, как сегодня машину попросишь, но не на вечерок, а на недельку. Должник тебе ее даст, мол, езди, Васек, а сам возьмет и сразу заяву накатает, что ты ее угнал, и свои же после душу помотают так, что хоть всех святых выноси. Плюс в личном деле следок останется. Ясно, что после это я ему жестко бубну выбью, но толку-то с того? Если же наоборот, без прессинга, с улыбкой, не давя на чье-то достоинство носком ботинка, сработать, то выйдет, как сейчас. Сам видишь – коммерц сразу после звонка подхватился и машину без звука пригнал. Заметь, с полным баком. И сделал он это не по принуждению, почти с удовольствием. А почему?

– Потому что рад тебе отплатить добром за добро?

– Потому что я его гнуть под себя не стал после того, как выручил. По-людски подошел, понимаешь? Хотя и мог, ситуация позволяла. Так что это, Олежка, называется «глубокое уважение».

– Целая наука, – уважительно заметил Олег.

– Опыт, – коротко ответил Васек. – Сын ошибок трудных.

И вот тут Ровнин задумался: а не стал ли он сам таким же должником своего попутчика, как владелец той машины, в которой они сейчас едут? По всему выходило, что да, стал. Если бы не Васек, который отправил его в отдел, сразу поняв, чем может обернуться случайная перестрелка, то сейчас он, возможно, уже был бы мертв. Или орал от боли, теряя одну за другой части тела.

А еще есть показания свидетелей, которые его коллега выбил и без которых куда сложнее было бы отчитаться за смерть Малика, куча добрых советов и даже то, что он сидит в этой машине. Такое не забывается, и если когда-то Ваську понадобится его помощь, то он в лепешку расшибется, а для него все сделает.

Или он себе все это сейчас придумал, отталкиваясь от услышанного? И нет никаких далекоидущих планов у человека, который смотрит на дорогу, сидя за рулем, а есть то самое упомянутое Емельянычем ментовское братство?

Олег даже головой несколько раз тряхнул, настолько он запутался в своих мыслях. И только одно ему было предельно ясно – против Васька он со своими схемами и разработками – что школьник против не так давно посаженного в тюрьму Майка Тайсона.

Автовокзал становился все ближе. «Четверка» с операми проскочила через мост, а после закрутилась на стремительно пустеющих вечерних улицах Энгельса.

– Сейчас подъедем – из машины не вылезай, – велел Ровнину его спутник, когда они наконец добрались до места назначения. – Сам сначала по станции пробегусь, посмотрю, что да как, а после тебе билет куплю. Береженого, Олежка, бог бережет.