Юноша поднял глаза и увидел верзилу с опухшей небритой рожей. Ну а исходя из того, что с задних сидений перестал раздаваться храп, становилось понятно, кто именно стоит перед ним.

– Налей, – повторил верзила, и сложно сказать, чего в голосе присутствовало больше – просьбы или констатации того факта, что сделать это так или иначе придется.

– Лучше угости, – окинув взглядом двухметровую фигуру, посоветовала Яна. – Мучается же человек.

До той поры, пока стаканчик не наполнился доверху, рука верзилы его от лица Ровнина не отводила, зато после коротким, отточенным движением переправила содержимое емкости в рот владельца.

– Ф-фу, – блаженно вздохнул здоровяк, дружелюбно глянул на молодых людей и басовито проворчал: – Если какая стервь доколебется – скажете.

После он развернулся и пошаркал обратно, на место спячки. Впрочем, отойдя на пару шагов, остановился, повернул голову и добавил, как видно решив, что без этой информации его благодетели не обойдутся:

– Я Гриша.

– Давай еще, – протянула кружку Яна, когда рокочущий храп снова заполнил салон автобуса. – А то, чего доброго, минут через десять Гриша снова припрется и бутылку добьет, тогда нам ничего не достанется.

Часа через два, когда в бутылке осталась всего треть содержимого, а разговор молодых людей потихоньку начал переходить в игривую плоскость, водитель резко тормознул автобус и зычно объявил:

– Привал! Девочки направо, мальчики налево. Стою десять минут. Кто прозевает – пойдет в Москву пешком.

– Да как тут прозеваешь-то? – удивился Олег, глянув в окно и ничего там толком не увидев, ибо темень стояла – глаза коли. – Десять минут – море времени.

– Раз говорит, значит, что-то такое случалось, – резонно предположила Яна, вставая с кресла. – Мало ли дел в ночном лесу можно найти?

Олег как ни прикидывал – ни одно в голову не пришло. Ну, кроме того, для чего он в этот лес и зашел.

Народ, было разбежавшийся по кустам, снова собирался около автобуса, служившего единственным источником света в темной ночи. Люди негромко переговаривались, щелкали зажигалками, давая друг другу прикурить, просто дышали свежим воздухом, который прямо-таки кружил голову после душного салона.

– Люблю ночь, – сообщила Яна, подходя к Олегу. – Не понимаю тех, кто ее боится.

В лесу ухнула птица, причем так близко и громко, что пара женщин, выходящих из-за деревьев, даже взвизгнули, а после припустили к остальным.

– Филин. Потревожили мы его, не дали мышку словить на обед. – Девушка достала из сумки мягкую желто-белую сигаретную пачку и зажигалку: – Будешь?

– Да, – неожиданно для себя самого ответил Ровнин. Его родители не одобряли табачную забаву, потому он не курил в школе, в институте и после него, но тут вдруг захотел попробовать сей запретный плод.

– Бери. – Яна ловко щелкнула ногтем по дну пачки, отчего одна из сигарет выскочила из нее почти наполовину. – Травись на здоровье!

Олег много раз в кино видел, как после первой затяжки новички в деле табакокурения начинают кашлять, пучить глаза и вообще выглядят забавно, потому решил – ни за что он не закашляется. Просто Яна чем дальше, тем больше ему нравилась, выглядеть клоуном в ее глазах ему не хотелось. Вообще, конечно, следовало просто отказаться, но раз слово «да» уже вырвалось, то, что теперь сделаешь?

Девушка щелкнула зажигалкой, Ровнин поднес сигарету к огоньку. Первая затяжка – и ничего. Никакого кашля, ничего такого. Нет, в чем приятность курения, Олег тоже не понял. Просто присутствовала в этом процессе извлечения и выдыхания дыма некая бесполезность. Он это все делает, чтобы что?

– Недавно куришь? – проницательно заметила Яна.

– Ага, – подтвердил Олег. – А ты почему так подумала?

– Так повадки, – пояснила девушка. – У тех, кто давно дымит, механизм процесса курения отработан до автоматизма, а ты вон, как тебе сигарету держать удобнее, для себя даже не решил. И затягиваешься неумело. Мой тебе совет – если не нравится, так и не кури. Бросай, пока не втянулся. Я бы тоже, да силы воли не хватает.

Услышанное Ровнина расстроило. Не потому, что он выглядел в глазах девушки неумехой, просто ему не нравилось, когда люди считывали по нему какую-то информацию, подобное для себя он считал проявлениям крайнего непрофессионализма.

Мимо автобуса было промчалась машина, но в какой-то момент, удалившись на всего ничего, она вдруг притормозила. Не остановилась, нет, но ощутимо сбросила скорость. Потом, правда, снова ее набрала, но увиденное все же обеспокоило шофера, который дымил с пассажирами. Он настороженно подобрался, выкинул окурок, а после скомандовал:

– Народ, тушим бычки и в салон. Поедем от греха. Тут до конца леса езды на пять минут, за ним поля, потом село большое. Если что – не успеют прихватить.

– Верно-верно, – произнесла, глянув в ту сторону, куда умчалась подозрительная машина, горластая тетка. – И останавливаться, Валек, если что, не вздумай!

– Не первый раз в рейсе, – отозвался водитель. – Только, теть Маш, если они по колесам из АК засадят, то мы так и так встанем.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – трижды сплюнула тетка через плечо и полезла в салон.