— Актёр придёт позже, — объявил он. — Поэтому сегодня занимаемся по плану. Хикари, Мидзу и Вакаба!

— Тут! — выскочила вперёд троица самых юных из девичьей компании. Я заметил на их руках одинаковые красные браслеты — из тех, которыми в школе обмениваются лучшие подруги. — Группа «Ai Ai Moriyama» всегда в сборе!

— Продолжайте репетировать номер к пятничному показу. Вечером можете примерить костюмы — объявил менеджер и, не дожидаясь согласия, обратился к следующим девушкам: — Амаса и Микото!

— Да куда мы денемся, — пробубнили две девицы, сохранявшие невозмутимость во время всего представления.

— В час дня — в студию. Приехал автор текстов, и у вас будет ровно час, чтобы объяснить ему, какую песню вы хотите. Всё ясно?

— А когда будет актёр? — проворчала сидящая в дальнем углу хмурая девчонка. — Вы обещали нам, что будет актёр.

— Сюрприз должен быть сюрпризом, иначе он не имеет смысла, — ответил Токиминэ под недовольное «бу-у-у», и окинул взглядом оставшихся пятерых: — Все остальные едут со мной и Хошино-сан. Мика снимает клип, и им нужна массовка, так что готовьтесь танцевать.

Мы погрузились в микроавтобус. Я занял место возле окна, что оказалось ошибкой: меня тут же окружили и принялись щипать. Девчонки-айдору оказались бойкие и боевые, и моим бокам пришлось выдержать настоящую осаду, и я почел за лучшее капитулировать, пустив одну из них к окну. Пока мы ехали, девчонка (оказалось, что её зовут Дзюнко Арика) продолжала меня допытывать фотографиями своей кошки — миссис Коготок, которую она снимала на телефон, едва не каждую минуту, пока находилась дома, и прожужжала мне все уши весёлыми историями из кошачьей жизни (которые обычно сводились к тому, какой именно предмет свалила хвостатая разбойница), и в конце концов взяла с меня клятвенное обещание — подписаться на смол-ток, где фотографий, по заверениям, было намного больше. Я решил не спорить и исполнил просьбу прямо в автобусе, чем привёл школьниц в несказанный восторг.

Мои страдания завершились, когда мы прибыли на двор огромного дома, явно принадлежащего кому-то из тех богатых японцев, кто сделал состояние на экспорте электроники в семидесятые. Охранники пересчитали девчонок, сверили документы и увели вглубь сада. Нас проводили в небольшую гостевую комнату (охранники при этом то и дело косились на мой свежекупленный костюм), где Токиминэ разлил чай и принялся объяснять мне правила игры.

— Мы постоянно возим наших девочек на съёмки клипов, — сообщил он, прихлёбывая чай. — Иногда просто посмотреть, но сегодня повезло, и мы пристроили их в массовку.

— Почему просто не потратить время, чтобы отрепетировать новые песни? — спросил я. — Не похоже, что они уже стали готовыми звёздами.

— Они и не станут, — покачал головой Токиминэ и, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил: — Даже в такую маленькую контору, как наша, приходят десятки девочек. Некоторые из них не умеют петь, некоторые не умеют танцевать, некоторые глупы и капризны, и мы их прогоняем. Мы оставляем только тех, в ком есть хоть капля таланта, но даже так мы не можем изо всех сделать звёзд. Сейчас в «Shining star» одна многообещающая группа — Хикару, Мидзу и Вакаба, а остальные… Не буду лгать, Хошино-сан: остальные — просто массовка.

— Но это же несправедливо, — возразил я.

— Конечно, несправедливо, — согласился Токиминэ. — Но мы и не сражаемся за справедливость. Твоя задача, как продюсера — зарабатывать деньги. Такими съемками, как сегодня, денег не заработаешь.

— Эта сентенция имеет какое-то отношение к справедливости?

— Я открою тебе самый главный секрет в работе продюсера, — заговорщицки улыбнулся он. — Так вот. Делай что хочешь, но ты должен вечно держать девчонок занятыми. Работы для молодых и неудавшихся айдору полно. Где-то нужны модели для демонстрации платьев, где-то, как сегодня, нужна массовка. Кто-то пишет тексты, кто-то репетирует. Все они любят примерять платья и красоваться на камеру, и после каждого мероприятия у них остаётся по десятку фотографий и файл с видеоклипом, где они танцуют — пусть не на переднем плане, но танцуют. Через три года они вернутся в школу и будут готовиться к экзаменам, затем выйдут замуж… и через двадцать лет вспомнят сегодняшние годы, глядя на видео, и скажут: вот, а ведь я когда-то пыталась стать айдору, пела и танцевала на сцене, и у меня ведь неплохо получалось! Они не достигнут успеха, но у них останется память о приятном времени — а это тоже чего-то стоит.

Рассуждения Токиминэ показались мне довольно циничными, и я приготовился возражать ему, что достойный продюсер может раскрутить кого угодно (другой мысли в голову мне не пришло), но нас внезапно прервал вбежавший с улицы охранник:

— Это же вы «Shining star»? Срочно бегите на площадку.

— Что такое? — удивился Токиминэ.

— Там сакуристы с вашими протеже что-то не поделили, — ответил охранник и исчез.

Я не успел подумать, откуда простой японский охранник знает слово «протеже», как мы тут же сорвались с мест, оставили на столе недопитый чай, и ринулись в сад. Посреди сада возвышалась импровизированная декорация — несколько пластиковых деревьев со свисающими фруктами, деревянный экран с волшебным дворцом позади, и на траве перед всей этой фантасмагорией сидела ревущая Дзюнко с крыльями бабочки на спине, окружённая подругами, которые заслоняли её от человека в чёрном костюме.

— А я говорю, что это наши girls будут танцевать в первом ряду, — громко, с хриплым надрывом вещал костюм. — Understand? Мы что, по-вашему, привезли girls, чтобы спрятать их за сценой?

Голос и костюм принадлежали огромному мужчине лет сорока, ростом на две головы выше как меня, так и Токиминэ, с огромной толстой шеей, на которой чернела огромная бородавка. На отвороте пиджака блестела брошь в виде большой белой звезды. От мужчины пахло дешёвым одеколоном, его лицо блестело копчёным автозагаром по последней моде захаживающих в Харадзюку любителей одноразовых ночных приключений, и я тут же узнал этот типаж, с которым мне довелось познакомиться в школе: хафу, сын американца, который компенсирует неполноценное происхождение вечной агрессией ко всему вокруг.