— В тылу стояли, что ли? Но тогда полк не на позициях, в лагере.

— Не знаю. У меня только пересказ есть, оригиналы на французском и маленьким тиражом. Но скорее всего, организовать не смогли.

— То есть, оперировать в полку никак не получится?

— Никак.

— Значит… в таком случае наша тактика — постараться стабилизировать таких раненых. Согреть, кровь, противошоковые, самые простые — глюкоза по вене, спирт, пантопон. Стрептоцид на рану…, стрептоцид внутривенно, — Федюхин одновременно говорил и торопливо строчил в блокноте, ловя ускользающую мысль на карандаш, — Если наш главный враг, это шок, то бороться с ним надо как можно раньше. В таком случае очереди на полковом медпункте мы не создадим, но самое основное сделать успеем. Раненый задержится там минут на сорок — сорок пять, а в медсанбат мы его отправим уже стабильного. Что скажете, товарищи?

— Может получиться, — начальник АПАЛ и Огнев ответили почти хором, посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Выглядит интересно, ошибок с ходу не вижу, — резюмировал Ивашов, — Выносить на полковой уровень то, что там можно сделать. А вы, товарищ майор?

— Согласен. Причем, как я помню, никто такого не пробовал. Во всяком случае, я не читал.

— А в Финляндии как с ранениями в живот было? Я-то в тридцать девятом еще судмедэкспертом был. А вы же из довоенных кадровых?

— Так точно, из довоенных, — Огнев грустно улыбнулся каким-то своим мыслям, — В Финляндии было скверно. Много переохлаждений, тяжелые шоки, эвентрации, швы у таких переохлажденных плохо держали.

— Значит, зимой при отправке с батальонного медпункта обязательно одеяла, — Федюхин снова вернулся к блокноту, — Хорошо бы грелки химические, с ними быстрее и проще.

— Да. И с осени озаботиться теплыми санями. До батальонного медпункта, скорее всего, их гонять рискованно, дымят. А вот в километре-двух сделать обменный пункт — много пользы должно быть. Но это уже скорее задача санслужбы дивизии направить туда полковых врачей.

— Ну, товарищ Дёмин и направит, и ускорит, и проследит, чтоб дошли. Организатор он отличный.

— Я б сказал, даже хорошо, что наш начальник санслужбы не хирург, — заметил Огнев.

— Это почему?

— Жалко было бы тратить хирурга на организацию.

— Не поспоришь. Значит, вы, товарищ Федюхин, будете смотреть отрицательные результаты?

— Да. Нужно разобраться и в ошибках, и в неудачах. И от них отталкиваться. Делать положительные.

— Ну, ни пуха вам. Завтра пришлю двух человек на практику.

— А что, товарищ майор медицинской службы, — Федюхин произнес это с демонстративной четкостью, — Устав Красной Армии позволяет старшего по званию и прямого начальника к черту посылать?

— В неформальной обстановке и при наличии показаний — позволяет.

— Ну, тогда к черту!

Пользуясь затишьем, Огнев сделал изрядный крюк, завернув в соседнюю дивизию к Денисенко. На новой должности тот ушел в дела с головой и постоянно был в разъездах, улаживая дела то со снабжением, то с расквартированием ППГ в только что освобожденном поселке. Вот уж и вправду, завалить хорошего хирурга по горло организационной работой — худо. Алексею повезло застать старого товарища на месте, тот едва успел вернуться.

Выслушав его рассказ, он какое-то время задумчиво молчал, потом сказал:

— Выглядит красиво. Но ты ж помнишь, сколько на нашем веку такого красивого придумано да похоронено? Один первичный шов чего стоит.

— Да уж. Хотя до результатов туберкулина мы тогда не дотянули. А то могли бы попасть как Кох в ощип!

— И то хорошо. Я вот, грешный, уже думал, как будет смотреться в учебниках “первичный шов по Денисенко”, а там и статью мне Эпштейн на тряпочки порвал, и ты из Ленинграда вернулся — краше в гроб кладут. Я уж думал, ты там напился от отчаяния, а тебе, оказалось, просто на работу нашу “отличную” посмотреть пришлось. Вот и весь “шов по Денисенко”. У каждого врача — свое кладбище, а у военного врача кладбище на каждой войне.

Практика и подготовка хирургов в АПАЛ понравились Денисенко куда больше:

— Дай тебе волю — университет прямо на фронте откроешь. Начальника лаборатории я знаю немного, он с головой. А с кадрами сейчас тяжко. Сам пополнения добиваюсь. Еле-еле уладилось со старшими врачами в полках. Романов без меня тоже за двоих работает. Нового врача прислали-таки, вытребовал. Но его учить и учить, молодой, практики и до войны негусто было. Если не возражаешь, я его к вашим учиться пошлю. У меня-то старшим отправить некого. Я да Романов, вот и весь скелет. Остальное даже не мышцы пока. Так, нервные клетки. Как услышат разрывы — бледнеют. Но держатся. Но бледнеют.

— Константин-то справляется?

— Отлично справляется! Я всегда говорил, из него толк будет. Еще и с полковыми медпунктами помогает мне, там тоже без пригляду нельзя. Особенно с тем полком, откуда, помнишь тогда, по зиме, минуя все этапы на нас вышли?

— Помню. Лейтенант с осколком в легком.

— И ПМП тамошний, где Романову пришлось малость… в разум их вернуть. Там теперь новый врач, уже сорок второго года выпуска. Так что Костя с ПМП связь держит постоянно, сам понимаешь. Да там и еще одна причина имеется, — Денисенко поглядел куда-то вдаль, будто увидел что-то сквозь бревенчатые стены командирского блиндажа, улыбнулся.