Я надеялась, что суд займет не больше часа. По сути, нам нечего делить, кроме ипотечной квартиры, в которой мы жили. Машина, костюмы, гастрит, самомнение – все это отошло Олегу. Оставалось уладить вопрос с жильем, договориться, чтобы кто-то выкупил у второго свою половину и…жить дальше. Я не вникала в детали, положившись на бывшего супруга – юриста.

Последние штрихи перед выходом и я, сдавшись в короткой внутренней борьбе, надела леопардовую шубу. Просто потому что надо хоть куда-то носить это сокровище. В зеркало не смотрелась, и без того зная, что хороша.

Олег ждал меня на пороге суда, он никогда не опаздывал на работу, и уже это настроило меня на серьезный лад. У нас не свидание, а серьезный разговор. Бывший отстраненно пожал мне руку, кивнул юристу за моей спиной – сухонькой девушке, выбранной по рекомендации в интернете и распахнул перед нами дверь.

– Это ведь ненадолго, прости, Олег, я очень тороплюсь, - начала я.

– Бывает по-разному, - уклончиво ответил тот.

Когда мы вошли в зал суда, я поняла, что муж будет представлять себя сам. Скорее всего, это хороший знак, и все мероприятие будет похоже на детский утренник, а не собеседование в районную администрацию. Выскажемся, подпишем документы, хлопнем по рукам и разойдемся. Я попыталась поймать взгляд бывшего и улыбнулась, когда он, наконец, посмотрел на меня: сегодня был по-настоящему важный день, когда каждый из нас обретет свободу.

Олег нахмурился и никак не ответил, только нервно облизал пересохшие губы. В этот раз его рубашка сияла белизной и была выглажена настолько тщательно, что стало понятно, он готовился к нашей встрече. В отличие от меня. Либо Анфиса наконец победила в неравной схватке с утюгом и теперь демонстрировала миру новые таланты.

От картинки, возникшей в воображении - подруга в пеньюаре наглаживает костюмы моему мужу – в ушах застучал пульс. Хоть и прошло немало времени, все еще было больно. Нужно пореже оставаться наедине с собственными мыслями и побольше работать, чтобы выбить всю дурь из башки. Вот прямо сегодня я и начну!

Мы встали, когда в комнату зашел судья и это единственное, что связывало реальный суд с киношным. Некрасивая казенная мебель, портрет президента за спиной, спертый воздух и не единого человека в черной мантии, парике, с молоточком в руках.

Скрипучий голос судьи прошёлся по нервам железной щёткой, так что пришлось вслушиваться в каждое сказанное слово. Приветствие, вступительная речь, что-то похожее на перекличку и, наконец, он стал читать принесенные мною бумаги.

– У вас нет возражений? – Обратился к мужу.

Я немного напряглась, в ожидании ответа. Олег тянул время. Он задумчиво посмотрел на потолок, потом на снегопад за окном и, наконец, остановил взгляд на моем лице. По его серым безжизненным глазам стало понятно, это больше не тот человек, которого я знала. Другой…опасный и жестокий.

– Вообще-то есть, Марк Борисович.

Внутри меня все оборвалось, я даже не обернулась на звук стукнувшей двери и не посмотрела, кто еще вошел в зал суда. Только когда незнакомец поравнялся с нами, узнала в нем коллегу Олега, неприметного юриста с повадками серийного убийцы и хваткой питбуля. Тот деловито направлялся к столу мужа, пожал ему руку и кивнул в сторону судьи.

– Извините, Марк Борисович, задержался, у дочурки поднялась температура, не мог оставить ее одну, пока не приехал врач.

Моя представитель из интернета устало застонала, и я понимала эту реакцию. Принцип «Спасите котика» о котором мне часто рассказывал Олег. Начать слушание с маленькой победы, которая расположит к тебе систему. Так каждый из коллег благоверного ежемесячно принимал роды на трассе, переводил старушек через дорогу и спасал младенцев из пожара.

Дешевый, но такой рабочий прием. Суровое морщинистое лицо Марка Борисовича расслабилось, и он понимающе улыбнулся. И совершенно не удивился, когда увидел принесенные прокурором Гришей бумаги, только цокнул языком, произнеся многозначительно «однако».

– Мой подзащитный, - начал Гриша, - настаивает, что квартира по адресу Площадь Толстого 3А не может быть поделена поровну, и полностью принадлежит ему- Птахе Олегу Олеговичу. Как и прочее приобретенное в браке имущество.

За этими словами в зале наступила тишина. В таких случая принято говорить, что молния расколола небеса, и раскаты грома оборвали все остальные звуки на полутоне.

В книжках так пишут.

В жизни же я могла выдавить из себя одно единственное слово:

«Кабздец».

Иногда, в минуты душевной слабости, после сложного дня на работе, непьекращаемого нытья или болезней детей, мигрени, я утешала себя тем, что больше не одна и со мною вместе Олег. Он сильный, он смешной, он обязательно поможет.

Иронично, но сейчас я тоже была не одна, в некотором смысле вместе с Олегом.

И он по прежнему сильный.

Без сомнения смешной.

И он меня утопит. Положит здоровую ладонь мне на макушку и будет держать под водой, пока не задохнусь.