??????????????????????????— Я тебя, придурка, чинил только потому, что отец твой посреди ночи позвонил, с кровати поднял и очень просил. И чинил бесплатно, из дружеских соображений! Так что просто завали хлебало. И радуйся, что девчонку, за которой ты погонять надумал, я с того света вытащить успел. А то ведь в случае ее смерти не факт, что папаня твой тебя сумел бы от тюрьмы отмазать так же, как от вины в аварии.

Про вину в аварии и прочее сопутствующее Миха, конечно, только предположил. Но реакция на сказанное подтвердила: так все и было. Сынок Княжича притих, глазками забегал и ручонками по одеялу завозил. Уёбок, прости господи! Ну и вот как тут не материться?!

После этого разговора Миха еще долго похлопывал «крышечкой» своего «чайника» — пыхтел, кипел, клокотал так и не улегшимся гневом. Вот ведь не зря говорят: не делай людям добра — не получишь в ответ зла… А тут вместо «спасибо» вот это вот все.

А ведь с лодыжкой-то у сынка Княжича дело было плохо. На руку просто гипс наложили, перелом был чистым и простым — даже вправлять ничего не пришлось, а вот нога… Миха тогда колдовал над ней несколько часов к ряду, собирая раздробленные кости, будто, сука, какой-нибудь пазл.

Но ведь собрал, приладил все по местам, осмотрел удовлетворенно сначала сустав, а потом и коллег по операции. Все тоже выглядели довольными, и Миха выдохнул. Взял в руку поданный Тамарой шуруповерт, вжикнул им молодецки, заодно проверяя заряд аккумулятора, и сообщил команде:

— Сверлимся!

— Дык! — подтвердил второй хирург, а остальные кивнули.

Сверло вгрызалось в оголенную кость, от которой зажимами оттянули рассеченную ранее скальпелем плоть. Потом в эти отверстия надо будет ввинтить вечные титановые шурупы…

Когда-то, на заре карьеры, это Миху очень впечатлило: то, что человеческую кость надо точно так же, как какую-нибудь деревяху, сначала просверлить и уже после ввинчивать в нее шуруп, закрепляя проволоку или титановую пластину, которая будет прижимать и удерживать на месте осколки. Иначе, если сразу начать вгонять шуруп, кость может (тоже в точности как деревяха) просто треснуть. Особенно если речь о хрупких костях пожилых людей.

Сынок Княжича был молод и здоров, кости были крепкими, но все равно сначала дырки в нужных местах, а уже потом шурупы. Еще б характерец этому говноеду так же подправить можно было — и вообще красота. Но Миха, увы, умел чинить только тело… Зато делал это всегда с полной самоотдачей и отличным результатом. Так, что даже показавшийся сперва несимпатичным второй хирург, глянув на результат, который продемонстрировал тут же сделанный рентген, сказал:

— Красиво, Михаил Иванович!

— И очень быстро для операции такой степени сложности, — уважительно подтвердил анестезиолог.

— Команда! — откликнулся Миха, старорежимно склоняя голову в адрес каждого из бригады, а про себя с удовлетворением думая: когда красиво, да еще и «очень быстро» (а то!), и восстановление потом идет тоже отлично.

Что, кстати, и подтвердил Княжич, который звонил поблагодарить за сына сразу после, а потом и еще раз, через месяц. Тогда уже по другому поводу — о курсах тактической медицины для своих парней из личной охраны договаривался, но заодно лишний раз и спасибо за сына (Антошу, блин!) сказал: мол, уже почти не хромает — так все замечательно срослось.

— Рад! — коротко откликнулся Миха, для которого, на самом деле, куда важнее было бы узнать, что и с прооперированной девушкой, с которой сынок Княжича гонял по улицам ночного города, тоже все в порядке.

Но Княжич о ней ничего не знал. Сама же пациентка ушла из больницы, как только смогла держаться на ногах. Подписала бумаги с отказом от дальнейшей госпитализации, а после исчезла…

Миха, который так и не собрался ее навестить сразу после операции, а после слишком сильно замотанный «трудовыебуднями» уже в родной больничке, приехал, когда прооперированной им девчонки уже и след простыл. Жаль. Все-таки очень хотелось увидеть ту, кому, на самом деле, очень повезло. И потому, что доставили быстро, и потому, что диагностировали верно, и потому, что Миха принял решение задвинуть пациента, за которого больнице и было заплачено, а взять на операционный стол сначала ее.

Зато живет в ладу со своей совестью и людям в глаза смотрит открыто, взгляд не отводя.

Двигаясь вдоль колонны в поисках подходящей компании, к которой приятно было бы приткнуться или лучше просто более или менее свободного места, Миха поржал над огромным знаменем с надписью «Вялые питоны» (уверенные в себе ребята собрались в этом клубе, раз не боятся такие шутки шутить!); показал большой палец бодрой девахе, к моцу которой был приделан штандарт другого клуба — «Ночные хряки»; потыкался кулаком в кулак, чтобы не снимать мотоперчаток, со знакомыми парнями из «Аль-Кашей»; раскланялся с Гринчем и его ребятами, которые так и таскались за ним, будто привязанные, но проехал мимо, потому что уже присмотрел для себя свободный пятачок между двумя большими компаниями, представители которых были заняты сами собой и к Михе с разговорами точно бы не полезли.

Идеально! Теперь всего-то и осталось дождаться, когда колонна двинется.

Процесс оказался небыстрым. Припозднившийся народ все прибывал и прибывал. Ожидание стало перерастать из просто надоевшего в утомительное, хоть Миха на своем здоровенном «туристе» и устроился с удобством, улегшись спиной на оба сиденья, голову притулив к кофру и задрав длинные ноги на руль. Он уже начал задремывать, когда люд вокруг вдруг загомонил, зашевелился, принялся надевать шлемы, натягивать перчатки и заводить технику.