Миха вздохнул и тоже собрался в путь-дорогу.

В такой огромной колонне он не ездил никогда в жизни, и это действительно было прикольно. По обочинам, а после и вдоль улиц стояла куча людей — целые семьи с детьми, которые радостно вопили и махали руками. Миха тоже махал и даже, впав в общее безумие, сигналил клаксоном. А потом… Потом вокруг как-то что-то сдвинулось — то ли байкеры, ехавшие ранее рядом с Михой, отстали, то ли он сам ускорился, то ли просто сработали какие-то непонятные внутренние течения внутри колонны, но справа вдруг появился тот самый приметный «Гусёк» с желтой резиновой уточкой, которая теперь перекочевала на руль.

Миха, выезжая на «мотопробег», нацепил на себя все, что положено — и штаны с наколенниками и защитой бедер, и куртку с «черепахой», и мотоботы. А вот хозяин «Гуська» решил защитить только голову свою забубенную и торс — шлем с темным зеркальным визором скрывал лицо и голову, а потертая косуха сидела как влитая. Зато ниже были лишь светлые джинсики в обтяжку и высокие кеды в веселенький цветочек.

Гм… И вот глядя на них, а главное, на приятно округлый, конкретно женский попец и узкую талию с изящным прогибом, подумалось, что зря он все это время величал хозяина «Гуська» парнем. Какой тут парень, если типичная девица?

С другой стороны — почему тогда Нильс?.. Из-за мотоцикла? Ну логично: кто ж не знает сказку про путешествия мальчика Нильса на диких гусях? И все же может выйти нехорошо, если Миха подкатит весь такой красивый со своим внезапно проснувшимся интересом — а Нильс таки действительно Нильс. И не по «Гуську», а по паспорту.

«Гусёк» ехал чуть впереди. Миха, желая достичь определенности, прибавил газу. Надеялся увидеть бюст, но и тут обломался: плотная ткань косухи скрывала все возможные выпуклости. Так что, если они и были, то такие… не впечатляющие. Совсем не из категории тех, на которые Миха обычно залипал.

Да и рост… Далеко не всякая дама выбрала бы себе «Гуся» просто в силу того, что моц был высоким. Да и вообще таким… не женским. Любили его парни, которые кучу времени посвящали путешествиям на дальняк да еще и по поганым дорогам. «Гусь», оставаясь вполне цивильным, комфортным мотоциклом для города, имел отличную проходимость, мощный мотор и большой бензобак, что иной раз становилось моментом определяющим.

Но ведь есть же баскетболистки… Ну или просто длинноногие девицы модельного роста и конституции, которым высокое сиденье «Гуська» могло оказаться вполне подходящим…

Миха, вздохнув, перевел взгляд на кеды в цветочек, украшавшие ноги объекта его внезапного интереса. Размер ноги тоже оказался не девичьим. Однако Миха с некоторых пор точно знал: это вообще не показатель. Акселерация нынче зашла далеко. Его родная дочь Василиса, прижитая им от теперь уже бывшей однокурсницы после одноразового перепиха на студенческой вечеринке, благополучно носила сороковой и ничуть по этому поводу не комплексовала.

Так парень Нильс или все-таки девица?..

Вопрос был, как говорится, интересным. В итоге так Миха и таскался по окрестностям «Волга-Трэфена», стараясь теперь уже точно не упустить из виду «Гуська», желтого утенка, цветастые кедики и их внезапно привлекшую внимание хозяйку… Или все-таки, черт его дери, хозяина?

В седле «объект» держался уверенно, ловко маневрировал в колонне на малых скоростях — ногами по асфальту, как многие «лютые» байкеры, не «сопливил», удерживая мотоцикл телом… Смотреть было приятно, да и любопытство одолевало — мало того, что детектив, так еще и с гендерной интригой!

«Я чисто узнать! Надо ж понять, с какого перепугу на меня наскочили те утырки у терминалов на «платнике» и чего им было надо уже от этого самого Нильса», — заверил себя Миха так, будто оправдывался перед широкой байкерской общественностью, и даже засмеялся — так глупо вышло.

Загадка разрешилась на стадионе, куда Миха зарулил следом за Нильсом. Тот припарковал своего «Гуська» в ряду прочих моциков, а после просто взял да и снял шлем и расстегнул тугую молнию косухи. Тогда-то Миха и был вознагражден знанием: и шлем, и косуха, и узкие светлые джинсы, и кеды украшали высокую, худощавую, коротко стриженую пепельно-блондинистую девицу лет двадцати пяти.

Бюст ее, выпущенный «на волю» из туго сидевшей и, кажется, чуть маловатой косухи, размерами действительно не впечатлял, а вот лицо…

Нет, с точки зрения классических канонов девушку трудно было назвать красивой. Но строгие угловатые черты ее лица с выраженными скулами и узким подбородком так завораживающе притягательно сочетались с идеально очерченными чувственными губами, что у Михи, давно оставившего в прошлом пубертат и безумство гормонов, при одном только взгляде на них все так и встопорщилось.

Каким был бы минет в исполнении этой женщины! Да Миха бы полцарства отдал только за то, чтобы увидеть, как ее губы охватывают, лаская, его член! Вбирают, смыкаются, обжимая туго и одновременно нежно… Но — увы! — полцарства у него не было. Разве только конь, да и тот железный и уже немного престарелый.