– Да, их здесь много. Уж вы-то должны знать это, мистер Ланделл. – Беловежский вернулся к шутливому тону. – Кстати, у подножия этой пирамиды была найдена Стела Сто Четырнадцать, которая дает нам самое первое письменное упоминание Калакмуля, датированное 431 годом. – Саша помолчал и обратился ко всем: – Итак, господа, Здание Два – это самое значительное архитектурное сооружение всего городища, строилось оно на протяжении более тысячи лет…

– Как это? То есть начиная с пятого века и до прихода испанцев? – уточнила Марина.

– Нет. Заселение Калакмуля относится к глубокой древности, – возразил Саша. – Раскопки показали, что древнейшая платформа этого здания создавалась примерно с пятого века до новой эры.

– Это здесь мы сейчас стоим, – восхитилась Клэр, – на древнейшей платформе?

– Нет, она внутри, под лестницей. Вы же знаете, что мезоамериканские пирамиды – это своеобразные… – Саша замялся: сравнение казалось ему понятным только русским, но все же рискнул, полагая, что этот русский сувенир славится во всем мире, – это своеобразные матрешки.

– Матриошки, точно! – обрадовался француз.

– Так лезем? – робко предложила Марина.

– Непременно! – отвечал Винсент.

Доковыляв до платформы с остовом большого центрального храма, весельчаки притихли и остановились перевести дух на каменных обломках.

– Думается мне, что здесь, на этой самой террасе, в этом храме, происходили самые важные, самые значимые и масштабные церемонии этого великого царства, – заговорил вдруг Беловежский торжественно. – Проникнитесь осознанием величия!

– А какие церемонии, например? – поинтересовалась Софи.

Александр подмигнул Винсенту, приглашая его вернуться в игру, выступил на середину широкой площадки перед храмом, воздел руки к небу и возопил:

– Я Йукном-Чен Великий!

– Кто-кто? – переспросил Винс, но играючи поклонился на манер вельможи французского двора Людовика Четырнадцатого.

Девушки засмеялись. Саша разъяснил:

– Йукном-Чен Второй – самый могущественный правитель Кануля. Он правил полвека в седьмом столетии. И резиденцией его был как раз Калакмуль. Он подчинил себе обширные территории, превратив их в своих данников и союзников. – Он приосанился и снова вскричал: – Я Йукном-Чен Великий. Смотрите все! Здесь на центральной площади собрался весь мой народ, десятки тысяч обожающих меня и поклоняющихся мне.

И он взмахом руки показал на площадь внизу.

Я проследила за его жестом и взглянула на площадь. Деревья растворились, и пространство заполнилось плотно стоящей шумной толпой.

– Здесь и сейчас я буду совершать обряд жертвоприношения. Подать сюда мой обсидиановый нож! – вещал Александр.

Винс заметался, не зная, что предпринять, но наконец сделал жест, словно протягивая какой-то предмет.

– Это нас в жертву? – возмутилась Клэр.

– Вы мелкие сошки, – засмеялся Беловежский. – Жертвоприношение кровью. В крови содержится священная сила, поддерживающая жизни людей и богов. Жертвенное кровопускание совершает сам правитель, устанавливая связь с богами, одаривая их, чтобы они позволили ему выиграть важное сражение… Но будем считать, что я уже его совершил.

Раздались смешки.

Александр царственно поднял руку, призывая к тишине.

– Теперь я сообщаю вам, что вернулся с победой. Мы одержали верх над мощным Тикалем, ну, то есть Мутулем.

– Не знаю, что за Мутуль, но ура! – закричал Винсент, и девушки зааплодировали.

– Тикаль – огромный археологический комплекс в Гватемале. Центр Мутульского царства. В классическую эпоху главный соперник Кануля за владычество в Центральных Низменностях, так называется весь этот регион, – быстро пояснил Саша и опять принял величественный вид. – Никогда прежде не существовало столь великой державы майя, как во время моего правления. Я Йукном-Чен Второй распространил влияние Калакмуля, то есть Канульского царства, на самые отдаленные уголки мира майя. Везде меня боятся и уважают.

– Ура-а-а! – опять подыграли слушатели.

– И мой поверженный враг Мутуль потерял своих вассалов. Они переметнулись в лагерь моих союзников, – вещал Беловежский. – И богатства и сокровища рекой хлынули в мою казну и в мою столицу.

– Ура! – опять зарукоплескали иностранцы.

– Я воздвиг город невиданных доселе величины и величия, и, возможно, только Теотитуакан мог соревноваться с Калакмулем, то есть Хуш-Те-Туном, в могуществе.

Я перевожу взгляд с площади, что простирается внизу, на моего компаньона. Я вижу множество людей. Огромный кроваво-красный храм с ажурным гребнем на кровле высится за спиной у Саши. А сам он вдруг стал похож на сошедшее с какой-нибудь майяской стелы ожившее изображение: смуглая фигура в необычных одеждах и с немыслимым головным убором.