– Все понятно, – крикнула она.

За ее спиной возник Беловежский и промычал что-то нечленораздельное. До самого горизонта море смотрелось грязной коричнево-черной жижей. Лишь вдоль берега бесформенными светлыми кляксами просвечивали салатовые проплешины, словно в густые темные чернила капнули растворителя. Берег по ту сторону заграждения был завален тоннами выброшенных волнами темно-коричневых водорослей, издававших нестерпимую здесь, у самой воды, вонь.

– Даже очень соскучившийся по морю человек, вроде меня, не полезет в такую воду, – тяжело вздохнула девушка.

– Смирись. Танеев прав. У нас другой формат путешествия, – подбодрил ее Саша.

– Теперь понятно, почему здесь так безлюдно, – проговорил Быстров.

– То-то я удивился, зачем нужен этот бордюр на территории пляжа, – добавил Танеев. – Вероятно, здесь это нередкое явление.

– Вон и кафе, которое, видимо, имел в виду Рамирес, – кивнул Беловежский в сторону пляжного ресторанчика.

К счастью, невыносимое на самом берегу зловоние доносилось до кафе лишь чуть более ярко выраженным запахом моря. Вполне терпимо, признали все и устроились за пластиковыми столиками. Отсюда просматривалась плавно извивающаяся узкая линия побережья, на суше отороченная вереницей небольших особнячков. Вдоль кромки воды тянулась коричневая полоса толстого слоя водорослей.

– Три дня уже такая напасть, – пожаловалась молодая официантка.

– И часто такое бывает? – полюбопытствовала Марина.

– Бывает. Не то чтобы очень часто, но бывает, – пожала плечами девушка. – Видите, эти светлые полоски на море? Водоросли уже отступают. Еще пара дней, и море очистится.

В четыре часа на встречу никто не явился. Никто не появился и в половине пятого. В пять часов они по-прежнему сидели одни. Шутки про hora latina [94] сменились сначала недоумением, а затем и некоторым беспокойством. В полшестого тревога нарастала и вылилась в опасение, что им была расставлена некая неведомая им ловушка. Телефон Рамиреса, с которого он накануне звонил Александру, был недоступен. Не отвечал и телефон Гарсии, который за него ходатайствовал.

В шесть вечера, так никого и не дождавшись, они выехали в Калакмуль.

После поворота на Калакмуль уставшая от четырехчасовой дороги по темным трассам Томина милостиво соглашается передать руль Беловежскому для преодоления последнего, самого непростого участка сегодняшнего пути. Съезд с трассы в дремучие дебри и петляние между корней по выложенной белыми камушками имитированной дорожке к кемпингу «Яшче». С пассажирского сиденья это воплощенное в реальность дежавю воспринимается ею несколько отстраненно.

Весь путь до Калакмуля они строили догадки, по какой причине не явился Рамирес, но так ни к чему и не пришли. Молодежь была настроена крайне враждебно к этому чиновнику от науки и уже полностью поверила в то, что он и есть главный злодей. Более опытные взрослые не спешили со столь скоропалительными выводами.

Быстров наконец дозвонился до Гарсии. Тот тоже недоумевал, что могло случиться с Рамиресом. Он принял решение немедленно присоединиться к российским коллегам, благо он по делам как раз оказался в Эскарсеге. В злой умысел со стороны Рамиреса он не верил и всецело ему доверял. Однако считал себя в какой-то мере ответственным за эту ситуацию и к тому же полагал, что во время поиска сосуда необходимо присутствие мексиканской стороны. В этом вопросе Быстров выразил свое единодушие с ним.

Около десяти вечера замаячил мерцающий во тьме теплый огонек гостеприимного очага кемпинга «Яшче». И вскоре, разместившись по палаткам, они собрались на вкусный ужин в главном павильоне. Снова ожившее дежавю. Марина хмыкнула про себя: их даже приютила та же палатка – «клоп». Но ни она, ни Александр не возражают против заселения в одну палатку: сейчас не до выяснения отношений. Хозяин Хосе, извинившись, отвлекается на вновь прибывших постояльцев, выразив удивление по поводу небывалого наплыва посетителей этой ночью.

Вскоре в павильон входят трое и решительно направляются к длинному столу, за которым сидят русские.

– Леонардо! – вскочил Быстров и обнял мексиканского археолога.

Гарсия тепло здоровается со всеми и произносит:

– Позвольте представить вам сеньора Диего Бернардо Рамиреса. Как я понимаю, с Антонио Льосой вы уже знакомы.

Возникла неловкая пауза. Никто не бросился радостно жать руку новому знакомому. И даже друг «Пакаль» подпал теперь под подозрение русских. Однако элементарная вежливость потребовала хотя бы сухого приветствия, после чего мексиканцы устраиваются за столом.

– Понимаю, что обязан дать вам разъяснения, – говорит Рамирес.

Все молчат, напряженно ожидая продолжения.

– Ситуация довольно глупая. Из-за грозы мой рейс был задержан на два часа. А сообщить об этом я не смог, потому что впопыхах забыл дома телефон.

– Узнав в аэропорту о задержке рейса, я пожалел, что мы с вами не обменялись телефонами, – добавляет «Пакаль», обращаясь к Саше.

– Как вы попали сюда? – немного натянутым голосом строго спрашивает он.

– Я встретил сеньора Рамиреса в аэропорту, мы ринулись к «Плайя-Бонита» и застали момент, когда вы выезжали, – рассказывает Льоса и, широко улыбнувшись, продолжает: – А в последние несколько дней я натренировался следовать за вами незамеченным.