Первые два спустились на площадь прямо передо мной и сели изящными статуэтками по краям лестницы. Два других остановились у левого и правого крыла первой террасы и тоже опустились на задние лапы. Все пять благородных рыжих с черными рисунками красавцев ягуаров обменялись беззлобными рыками, будто производя перекличку. Самый первый – вожак – остался сидеть возле стелы. Остальные величавой поступью медленно тронулись в разные стороны.

Я не сходила с места. Без страха, с восхищением наблюдала за потрясающим действом, невольным свидетелем которого оказалась. Но вдруг я увидела Беловежского. Он вышел из какой-то развалины, отступил на пару шагов, точно взвешивая, стоит ли она его внимания. Прямо на него, не убыстряя хода, столь же размеренно, двигался ягуар. Я уже собралась крикнуть, но испугалась, что крик только вызовет агрессию у всех зверей. Саша как раз обернулся, широко улыбнулся мне, приветливо помахал и скрылся внутри строения на секунду раньше, чем я успела жестами предупредить его об опасности. Ягуар спокойно проплыл мимо. Прямо по зеленой траве площади, опережая того на несколько шагов, ступал другой зверь. Они бесстрастно продолжили обход вверенного им городища.

Вожак еще раз незлобиво зарычал, несколько раз пружинисто переступил лапами в одну и в другую сторону, словно исполняя ритуальный танец, и двинулся прямо на меня. Я прижалась к дереву, но опять поймала себя на мысли, что совсем не боюсь. Вот сейчас разорвет меня этот хищный зверь, еще секунда, и мне конец, а страха нет.

Ягуар скользнул по мне осмысленным взглядом и царственно прошествовал мимо, по прямой пересекая площадь. Через несколько мгновений он скрылся за древними камнями в чаще.

Томина выдохнула. Солнце снова вспыхнуло с прежней силой. Городище наполнилось звуками. Проводив взглядом последнее шевеление веток в зарослях, где исчез ягуар, Марина вспомнила Сашины слова о душах ушедших правителей и подумала, что они теперь его хранители: «Надо бы расспросить Сашу подробней».

От этих мыслей он и оторвал ее, окликнув:

– Маришка! Я все здесь закончил. Поднимемся по лестнице, там роскошный храм виднеется, Здание Тридцать Три.

Она смущенно улыбнулась ему в ответ, что-то пролепетала и, как сомнамбула, потащилась за ним. Очень скоро морок испарился, она оживилась, с восторженным изумлением взбираясь по истертым древним ступенькам. Самые верхние ступени отсутствовали, их заменили полностью поглотившие лестницу толстые змеевидные корни.

И вот перед ними восхитительный храм, одноэтажный, на небольшой платформе с еще рядом ступенек. На его «голове» покоилось совершенно немыслимое сооружение – своеобразный высоченный «гребень» со множеством сквозных квадратных окошек, наподобие сот. Ровно посередине несуразно восседала нелепая роботоподобная фигура, вероятно, некогда изображавшая правителя или даже божка.

– Саша, как правители Йашчилана связаны с ягуарами? – приступила Марина к допросу.

– Не то чтобы связаны. Просто такие у них имена.

– Почему? Они имели в виду «ночное Солнце»?

– Вижу, тема ягуаров зацепила тебя, – улыбнулся Беловежский.

Томина почувствовала, что краснеет.

– Думаю, они больше вдохновлялись другой ипостасью этого хищника. Ягуары ассоциировались с охотой, с войной, с победой из-за тех же своих качеств, которые упомянул чоль: доблести, отваги, силы, сноровки.

– Йашчилан вел много войн?

– О да! Из этих многочисленных надписей складывается более или менее полная династическая история этого царства с красивым названием «Пачан» – «Расколотое Небо». Нам известны почти все его правители с четвертого века.

Они проникли в самую гущу джунглей и по змееподобным, переплетавшимся запутанными узлами корням пробирались по указателю к Малому акрополю, совершая длительные подъемы и спуски, петляя, спотыкаясь и цепляясь за разнокалиберные лианы, болтающиеся упругими канатами или свисающие тугими плетьми.

– Это мы шагаем по улицам города, – усмехнулся Александр и кивнул на еле-еле заметную в толще из сети мелких корней и густых зарослей пирамидальную кладку, поглощенную лесной чащобой.

– Да ладно!

– Мы сейчас идем к акрополю, где один из самых ярких царей Йашчилана оставил нам свидетельство о своих многочисленных войнах. Это Ицамнах-Балам Третий [56] , правивший почти шестьдесят лет в VII–VIII веках. «Балам» на языке майя «ягуар». В одном из храмов, кажется, в Здании Сорок Четыре, сохранилась его своеобразная военная летопись: в притолоках и надписях на лестнице перечислены его победы и пленники. Его называют Великим, потому что он превратил Йашчилан в одну из самых влиятельных держав на Усумасинте.

– Удивительно! Так далеко, в таких дебрях! – воскликнула Марина.

– На самой крупной водной артерии! – возразил Саша. – Тогда это не были такие уж дебри. Отсюда была связь со всем миром майя. Кстати, его последняя жена была из Калакмуля.

– И что?

– А то, что союз с могущественным Калакмулем много значит. И к тому же я занимаюсь как раз Калакмулем.

– Еще есть Баламы?

– Сын Ицамнаха от этого брака, взошедший после десятилетнего междуцарствия, как полагают, не совсем законным путем. Его звали Яшун-Балам Четвертый, или Птица-Ягуар.