Им так хотелось творить красоту! Тонко вливаться в бумагу, образовывать изысканные строки, оставлять по себе изящные закорючки, точечки и завитки. Они мечтали быть искусством, а их игнорировали.

И вот однажды чернила решили: хватит. Надо брать всё в свои руки…

Когда ученики сели писать диктант, что-то изменилось. Перо скользило по бумаге, как балерина по сцене. Каждая буква – идеальна. Каждое слово — как из шрифтов старинных манускриптов. Абзацы – симметричные, изящные, гармоничные.

Ученики смотрели на свои тетради с изумлением:

– Это… мы? Это наше?

Директор школы сохранила несколько листов в рамочках.

А на следующий день… всё стало как было. Почерк снова вернулся к неровному, ленивому виду. Волшебство рассеялось.

Но дети уже увидели, как оно могло быть. И больше не хотели писать спустя рукава. Начали сами просить дополнительные уроки каллиграфии, покупать хорошие ручки, упражняться дома.

И чернила снова текли по страницам — на этот раз без магии. Но с уважением к творимому руками.

А в одном из классов, на стене, повесили табличку с надписью:

"Хороший почерк – это диалог между тобой и будущим читателем."

История о словах, силе доброты

и неожиданные бабочки в городе Ф.

В городе Ф. люди были в общем-то спокойны, уравновешены, даже немного задумчивы. Они любили тишину в парках, горячий хлеб из пекарен и медленные разговоры на лавочках. Но, как и всюду, иногда случалось не совсем хорошее — кто-то терял терпение, где-то в очереди или спеша, и из уст вырывалось что-то резкое, колючее, ругательное.

Это были мгновения, которые сразу портили настроение, как дождь в разгар праздника.

В городе жила девочка по имени Лада. У нее было чувствительное сердце и большие глаза, которые всегда смотрели немного глубже. Когда она слышала брань – ей становилось по-настоящему плохо. Не от обиды, а от того, как это меняло мир вокруг. Словно краски блекли, музыка затихала.

И вот однажды вечером, когда солнце садилось за крышами, а в городе повеяло первой прохладой, Лада, сидя на своем любимом подоконнике, прошептала мысленно:

— Пусть исчезнет брань навсегда. Пусть вместо нее появляется что-нибудь красивое. Хоть бы что-нибудь... Если бы не...

Она сама не поверила, что это сработает.

Но к утру город проснулся другим.

Когда продавец на базаре возмутился из-за сломанных весов и выкрикнул что-то грубое — из его уст вылетел... мотылёк. Голубой, с золотым напылением на крыльях, он кружил над лотком, садился на дыню, а потом полетел вверх, оставив людей с разинутыми ртами.

Такое же произошло в автобусе, когда водитель ссорился с пассажиром — и вместо слов из окон вылетели розовые бабочки с узорами, как на нарядной вышиванке.

Люди не могли поверить своим глазам. Брань больше не звучала. Она оборачивалась бабочками.

Впоследствии горожане начали улыбаться, вместо того, чтобы злиться. Ибо тяжело злиться, когда перед тобой летает маленькое чудо. Кто-то даже начал стараться ловить бабочек в объектив фотоаппарата, а дети сочиняли сказки о волшебной силе слов.

А Лада – молчала. Но каждый раз, как видела новорожденную бабочку, улыбалась:

Мир слушает. Стоит лишь искренне попросить.

История о зиме, тепле и домашних радостях

В городе Ф. зима приходила не сразу — она подкрадывалась, как кот на мягких лапах: сначала прикосновением к утренним оконным стеклам, потом — хрустом под ногами, а затем — белым дыханием над крышами.

Но настоящий знак, что зима поселилась надолго, появлялся в воздухе: дым. Серо-белый, мягкий, как пух, он поднимался из печных труб и завивался кудрями в небе, как кружево.

Город Ф. имел еще много домов с печами — старыми, расписанными цветами, или новыми, но с таким же живым жаром внутри. И каждый зимний день дым сплетал над улицами узоры, словно кто вышивал воздух теплой нитью.

В этом дыме было что-то особенное. Он пах дровами. Но не просто – а по-разному. То липа слегка сладкая, то яблоня немного пряная, то старая вишня с оттенком воспоминаний, то смолистая сосна.

А еще – пахло домами. Тем, что происходит внутри, пока снаружи зима. Кто-то пёк пирожки – с капустой, с ягодами вишни, с маком. Кто-то варил какао, густое и горячее, что запаривало очки. А кто-то – глинтвейн, с апельсином, корицей, гвоздикой и тёплыми разговорами.

И хоть на улице был мороз, и снег сыпался с неба, как сахарная пудра, в воздухе было что-то несказанно уютное. Горожане шли, втягивая носами аромат дыма и тепла, и невольно улыбались.