«Упоминание города Кировозаводска есть только в одном случае…»

«Прекрасно. Озвучь».

«Ирина Викторовна Лукина. Родилась двадцать пятого декабря тысяча девятьсот сорок восьмого года в СССР, в городе Кировозаводск. Умерла первого мая две тысячи пятнадцатого года в Российской Федерации, в городе Нижний Новгород…»

«Умерла? — повторил я. — Не знал об этом. Впрочем… кто бы мне об этом сообщил? Давай дальше, Эмма. Без ненужных подробностей. Сколько у неё было детей? Что там с внуками… точнее, с внучками и с правнучками? Только кратенько».

«Конечно, господин Шульц. У этой Ирины Лукиной было два сына. От двух разных мужей. Внучек и правнучек нет. И не было. Сейчас живы пятеро её внуков и восемь правнуков. Младшему из них исполнилось…»

«Стоп. Ни одной девочки?»

«Ни одной, господин Шульц. Согласно информации, опубликованной в глобальной системе компьютерных сетей».

«Странно, — сказал я. — Бывают же такие совпадения».

Я снова услышал шаги. Повернул голову в тот самый момент, когда рядом с кроватью вновь появилась наряженная в пёстрый халат молоденькая сиделка. Заметил взмах её руки и блеск гранёного стакана.

Почувствовал, как мне на грудь обрушился обжигающий поток холода.

Воскликнул:

— Scheisse!!!

Взмахнул руками и сел на кровати (сам, без посторонней помощи!). Ощутил, как холодная вода потекла по животу в трусы. Тут же сдвинулся в сторону: подальше от мокрого пятна на простыне.

Пошевелил обеими ногами (!).

Заорал:

— Ты что творишь, дура?!

— Сам дурак! — огрызнулась сиделка. — Я тебе не мамочка! По часу тебя будить не намерена! И в школу из-за тебя опаздывать не собираюсь! Подумаешь… избалованный московский мальчик! Я тебе не нянька! Понял меня?!

Сиделка топнула ногой, резко развернулась и ринулась к выходу из комнаты. В дверном проёме она задержалась.

Оглянулась на меня и заявила:

— Завтрак на столе. Скоро остынет. Будешь есть холодную картошку и запивать её холодным чаем. Если не поторопишься. Заново я ничего греть не собираюсь. Сколько угодно жалуйся моим родителям! Понял меня?!

Девица ушла — я проводил её растерянным взглядом. Почти не уловил смысл её слов. Потому что всё ещё пребывал в шоке от случившегося: я сидел на кровати. Причём… сел самостоятельно — впервые за полтора года.

Я отбросил в сторону одеяло, посмотрел на свои ноги. Моргнул — картина перед глазами не изменилась. Вместо привычных тощих стариковских ног с острыми коленями я видел сейчас мускулистые ляжки с глажкой кожей.

«Эмма, что происходит?» — спросил я.

«Господин Шульц, уточните, пожалуйста, вопрос», — прозвучал у меня в голове голос виртуальной помощницы.

Я прикоснулся к своей ноге: к левой ноге, которую не чувствовал с прошлого июля (после инсульта). Ущипнул её. Ощутил боль — вполне реальную, неприятную.

«Эмма, скажи мне: как отличить сон от реальности?»

«Доказанного способа не существует, — сказала Эмма. — Но я перечислю вам, господин Шульц, некоторые советы, которые встречаются в интернете чаше других. Вы готовы?»

«Давай. Выкладывай».

Я посмотрел на ноги. Мышцы на них не выглядели атрофированными — напротив, они показались мне хорошо развитыми (как у бегуна). Увидел на пальцах ног них аккуратные розоватые ногти, не покрытые похожими на мозоли желтоватыми наростами.

«Чаще всего советуют, — сказала Эмма, — следить за временем».

«Это как?»

«Господин Шульц, посмотрите несколько раз на часы. Если вы всё время видите разное время — вы находитесь во сне».

Я повертел головой — часов на стенах поблизости от себя не заметил.

«Какие ещё есть варианты?»

«Попытайтесь не дышать. Закройте рот, зажмите нос. Задержите дыхание. Если почувствуете непреодолимое желание вдохнуть — вы находитесь в реальности».

Я тут же надул щёки, зажал нос между пальцев. Уже скоро ощутил то самое «непреодолимое желание», о котором говорила Эмма. Снова задышал.

Спросил:

«Что ещё?»

«Советуют понаблюдать за обстановкой, — сказала Эмма. — Следите за вывесками на магазинах. Если на вывеске написано „Хлеб“, то во сне эта надпись вскоре сменится на другую. На „Мясо“, к примеру».

Я осторожно спустил с кровати ноги, прикоснулся ступнями к лежавшей на полу ковровой дорожке. Не ощутил дрожи в коленях. Но всё же вцепился рукой в металлическое изголовье кровати. Встал на ноги.

Комната слегка изменилась, когда я взглянул на неё с другого ракурса. Я отметил, что она больше, чем мне показалось сначала. Потому что шкаф стоял не у стены, а делил комнату на две неравные части.