Безукоризненный расчет, бесподобное исполнение, молниеносный эффект, продолжающий взрывообразно расширяться. Никто ничего не понимал, но страшно хотели выяснить и очень боялись. В сумме, учитывая устроенные людьми Соцуюки побоище, план Хаттори не нёс никакого серьезного вреда операции клонирования, но его финальная часть дискредитировала «надевших черное» в глазах народа целиком и полностью. Солдаты, спущенные с поводка и переставшие считаться с законом, забрали с собой сотни жизней пусть и незаконопослушных, но граждан этой страны.

Вот зачем эти два гада выслали меня из города. Они боялись, что я попробую помешать такой кампании, напрямую затрагивающей мои интересы как «надевшего черное». Они даже Ману использовали, планируя потом отослать её из страны, чтобы я, первым делом как вернусь, бросился на выручку к жене, оказавшейся без денег и документов в России. Мало того, в России, еще и в консульстве, где её будут удерживать до прибытия полиции.

И это всё, судя по всему, было еще не всё. Хаттори был жив, а значит, финал его операции еще впереди.

Зачесываю назад волосы, скрепляя их гелем, найденным в собственной ванной. Темные очки и медицинская маска на лицо, вкупе с деловым костюмом, делают меня невидимкой на улицах, если не считать роста и размаха плеч. Но мало ли кем может быть верзила, одетый по всем стандартам «салари-мэна», основного рабочего дрона благословенной Японии. Даже если он носит с собой футляр для чертежей, скрывающий в своих недрах меч.

Пистолет, пара телефонов, пачка наличности, пройтись щеткой по ботинкам…

Я готов искать.

…и даже знаю, откуда начну…

— Внимание! Специальные граждане! Всем специальным гражданам вменяется немедленно явиться в пункты предписания! Повторяю! Внимание! Всем специальным гражданам вменяется немедленная явка в пункты, за которыми они закреплены! Внима…!

В громкоговоритель влетает обломок кирпича, заставляя сидящего на заднем сидении автомобиля полицейского подавиться криком. Устройство разбито, как и губы стража закона, а машина, прибавив ход, начинает отступать от разгоряченной толпы молодежи, приближающейся к ней.

— Катитесь отсюда! Ахо!

— Какие «специальные граждане»?! Те, что людей мочат?!

— Вы чем занимаетесь, уроды?!

— Так вы нас защищаете, ублюдки?! Покрываете клонов и мочите пацанов?!

— Сожрите это!

Еще один камень летит вдогонку улепетывающим полицейским. Толпа, воодушевленная победой, идет следом, громко выкрикивая лозунги и ругательства. Картина, которая сейчас обычна для любого района Токио. Кроме Аракавы, но до неё никому нет дела.

Японцы крайне законопослушны. Возбудить их на массовые протесты, да еще и такое поведение — практически нереально. Поэтому Ивао Хаттори сделал ставку не на простых граждан. Они, активные, хоть и простые, стоят сейчас огромными массами перед гигантскими телеэкранами в центре столицы страны, волнуются, кричат, задают вопросы, требуют объяснений… всё это в меру, как и полагается гражданам этой страны. Но Спящий Лис и Соцуюки ударили по больному, по назревшему пузырю преступности. Шесть голов самых известных лидеров молодежных банд. Шесть лидеров, шесть идолов. Шесть жертв «надевших черное».

На улицы вышли вчерашние и сегодняшние школьники. Байкеры. Бандиты. Вся скопившаяся накипь, ранее дрожавшая в ожидании приезда отряда черного расстрельного взвода Соцуюки, вся она вышла выразить возмущение государству, начавшему штамповать суперполицейских палачей. Ну, это была одна из самых популярных теорий.

Кто-то же вышел просто пограбить. Под шумок.

Человек, только что угрожавший хозяйке небольшого магазинчика ножом, зажатым обеими руками, сейчас визжал от боли, сжимаемый уже моей рукой за лицо. Оно поместилось почти всё, немного смявшись в процессе, а теперь вовсю трудилось, чтобы удержать человека в воздухе. Ему было очень больно и страшно, он сдавленно кричал, но это сейчас были чисто его проблемы.

— Вы в порядке, Каваси-сан? — спросил я заплаканную продавщицу, уже доставшую всю выручку, что у неё была за сегодня.

— Я… я… Кирью… кун? — удивилась моя старая знакомая, — Это… ты?

— Да, Каваси-сан. Сейчас, секунду. Я позабочусь о нем и вернусь. Ничего не бойтесь.

Не то чтобы этот человек, ровесник самой Каваси, только пропитой и заброшенный, заслуживал кровоизлияния в мозг, но он слишком много услышал. Кроме того, во мне слишком легко можно было определить «надевшего черное», а сам магазинчик матери, с чьим сыном я долгое время работал, никуда бы переехать не смог. Так что с этим пьянчугой приключается несчастный случай, а я возвращаюсь в магазин.

— Ты и раньше был большой, а теперь просто огромный! — восклицала женщина, запирая замок за защитных жалюзи закрывающегося магазина, — Что ты кушаешь?!

— Потом, Каваси-сан. Идемте, я вас провожу.

— Хорошо, Ак… хорошо. Не ожидала, что меня… здесь…

— В городе сейчас очень неспокойно.

Женщина живет неподалеку, в одной из квартир общежития, которым она же и владеет. Вся её жизнь, после смерти сына (да и до неё) — магазинчик.

— Тебе чаю сделать? Что это я, конечно сделать…