Староста брови взлохматил и рукой махнул, начал сбивчиво, регулярно туда руками махая, что-то рассказывать.

Брат Михаил почти выздоровел. Рана на руке практически затянулась, а первая, в плече, тоже почти зарубцевалась. Всё же плечо прилично расчекрыжили, доставая наконечник стрелы. Боровой себе в поминальный блокнотик записал тайнописью Леонардо да Винчи, с использованием зеркала и нового алфавита, что нужно пинцет или щипцы какие для этого изобрести и расширитель раны, ну или как там этот прибор у хирургов называется. Рука у монаха пока на привязи левая, но это не мешает ему правой быстро писать.

«Чудит Никифор, пашет пашню под пар два раза. Сейчас, как время выпало, и после покоса ещё раз».

Пар?! Про трёхполье, пятиполье и даже семиполье Артемий Васильевич, естественно, слышал. И даже где-то в учебнике истории картинку видел. Давно. С появлением гербицидов и минеральных удобрения это сакральное знание почти исчезло.

А интересно, чем сейчас могут заместить пшеницу? Льном? Коноплёй? Горохом? Свеклу и прочую репу с морковкой в промышленных количествах не выращивают. Остаётся всего три варианта. Пшеница, лён, пар. Ну, после пшеницы могут овёс или рожь посеять, но это не сильно изменит ситуацию. Да, отсутствие картофеля и подсолнечника с кукурузой, и сахарной свёклой это проблема. А вот интересно, итальянец пишет ли письма домой? Может и через него попробовать заказать американские растения?

Событие пятьдесят третье

Про песок Юрий Васильевич не забыл. Пока не для стекла. Нужно хоть кирпичи научиться делать. Про Козельск с Березичами, где самый лучший в мире пляж из белоснежного песка, он помнил. Пока воевал было не до того, и опять же Козельск выше по течению чем Перемышль. Через татар не прорвёшься. А вот отправляясь в Москву, нашёл Боровой на торгу в Калуге двоих купцов, имеющих приличных размеров лодьи, и договорился с ними, что они всё лето будут ему по Жиздре сначала, за ней по Оке, потом Угре и в конце по Шане возить в Кондырево тот песок. И расплатился бартером, теми же конями крымскотатарскими. Тридцать коней. Если по пять рублей, то это сто пятьдесят рублей. Огромные деньги. Дорого оценили купцы свой вклад в развитие кирпичной и стекольной промышленности России матушки. Явно переплатил им Юрий Васильевич. Но с другой стороны… Не было у него этих лошадок. Аллах подарил. Легко пришло — легко ушло. Зато будет песок. Купцы оценили дорогу в один конец в сто пятьдесят вёрст и обещали делать два рейса в месяц. Всего шесть рейсов за конец весны, лето и начало осени. Про кади и ласты с пудами Юрий Васильевич запоминать не стал. Но десятки и даже сотни тон за лето привезут.

Мастера кирпичные для пробы несколько мешочков песка сами привезли из Москвы, узнав, что песок будут завозить издалека и не факт, что к их приезду в Кондырево он уже там будет. Лодыря праздновать не собирались.

Насчёт лодыря… Нет такого слова сейчас. Это фамилия немецкого врача — Христиана Лодера — выпускника Геттинского медицинского университета, который лечил москвичей в девятнадцатом веке водами и пешими прогулками на свежем воздухе. Баре ходили себе по дорожкам — бездельники. Трудовой народ на них косо поглядывал и лодырями окрестил.

Гулять по тропинкам мастера не собирались, да и с тропинками так себе, грязь и строительство кругом. Намяли мастера глины, добытой из ямы, смешали с различным количеством песка и арендовали у местного кузнеца на пару суток горн, в котором шарики стали запекать. И только они это на второй день закончили, как показались паруса из-за поворота речки Шани. Вверх по течению с помощью ветра, вёсел и уханий поднимались две лодьи большие.

Песок не в мешках каких, а просто нагружен в трюм, если это место можно трюмом назвать. Палуба же не везде, а только на самом носу. Мастера кирпичники и артельщики, и тот, что с завода, одними из первых подошли к причалившим к берегу купеческим лодьям и ругаться давай. Ну, наверное. Слышать их Юрий Васильевич не мог. Но рты раскрывали широко и плевались и руками махали. Горячились, одним словом.

— Что не так? — подошёл к троице Боровой, — Отличный же песок? Белый какой. Как в Турции… Хороший в общем песок.

Начали наперебой мастера объяснять брату Михаилу. Тот долго их слушал, потом махнул рукой и написал довольно пространную поясниловку: «Снова надо опыты ставить. Это совсем другой песок. Результат будет другим. А песок очень хорош. Они такого и не видели».

На этот раз Юрий Васильевич вместе с мастерами принялся играть в куличики. Как понял Артемий Васильевич, песка к глине добавляли от десятой части до трети. Боровой вместе с мастерами мял глину, добавлял песок и снова разминал, потом шарики лепил. И тут он слово вспомнил. Нет, шарики он доделал, мастера пошли горн раскочегаривать, а Боровой сел на лавку возле кузни и пытался память изнасиловать. Слово ему вспомнилось, точнее, словосочетание: «Силикатный кирпич». Это белый такой. Облицовочный ещё говорят. Дома из него красивые получаются. И что он про него знает? Силикатный, то есть в основном из песка. А связующее — известь, а не глина. И вот тут память отказывалась помогать, но вроде бы температуры для его изготовления в разы ниже. Не за тысячу градусов, а всего двести или триста. Откуда такая информация? А не помнит он. Может какую-то передачу по телеку смотрел или рекламу? Известь получить не сложно. Вся кладка сейчас на ней, а раз итальянцы каменные здания и стены строят, то известь в виде связующего и используют.

Стал Юрий Васильевич, пока шарики обжариваются в горне, мастеров расспрашивать про известь, заодно всякие «рецепты» вспомнил, мол в раствор кроме извести песка и воды добавляли яйца или даже бычью кровь.

«Яйца? Кровь? Зачем»? — написал ему брат Михаил. Мог бы и не писать. Все три мастера и Иван Зарубин, и два Фрола Зобин и Картавый на него глаза круглые выпучили. А ведь это устоявшаяся в веках информация, даже, кажется, ему учительница в школе говорила на уроке про яйца. И про Китайскую великую стену тоже. Мол, там весь раствор на яйцах.

«Ничего к известковому раствору добавлять не надо».

А ведь классно. Строителям питаться нужно чем-то. Сказал мастер, что нужно яйца в раствор добавлять и понесли их дьяки с подьячими яички мастерам, народ налогом обложив. А каменщики себе ряхи отъели, каждый день яишенку потребляя. Хорошо устроились, гады.

Когда шарики запеклись их принялись дубасить молотками, кидать в воду, а часть просто оставили на воздухе, дескать, через год, княже, когда они и дожди переживут и зиму, будет окончательно ясно, а сейчас они сделали вывод, что песка нужно шестую — седьмую часть добавлять, не больше.