Нет, конечно. Ничем таким Боровой заниматься не собирался, ни сверла не собирался улучшать, ни токарные станки. Ему нужны были металлические трубки для производства стеклянных изделий. Выхода было два. Первый — это повторить тот же самый способ, только уменьшив и внутреннее отверстие и наружный диаметр, а вот длину трубки увеличив. Второй вариант всё же требовал определённого прогрессорства. Можно отлить трубку из меди или бронзы, а потом всё же высверлить отверстие. Песок стержня хоть как спечётся в канале, и пройти его сверлом придётся. При этом идеально подходил сверлильный вертикальный станок.

После долгого размышления Артемий Васильевич решил пойти обоими путями. Не получится один, так может со вторым все пройдёт на ура. А если оба сыграют, то ничего страшного, будет две трубки.

Кроме как к итальянцу Малому больше обратиться было не к кому. Юрий ему долго и подробно объяснял, что нужно и почему простой ствол от мушкета не подойдёт.

— Стекло очень горячее будет, трубка нужна длинная. И отверстие внутреннее у ствола мушкета слишком большое.

«Нужно ехать в Москву. Здесь ствол пищали сделать не смогут», — выдал брату Михаилу после чесания подбородка и попытки оторвать себе мочку уха Пётр Франческо Аннибале.

Будто Юрий Васильевич это и без него не знал. Можно было и съездить. Тут вроде все дела раскручены, всё движется, всё строится. И даже стук топоров в лесу с поэтичным названием Галкинский к югу от Кондырево говорил о том, что боярин Репнин тоже без дела не сидит и засечную черту стал в нём рисовать.

— Поехали.

Ляпунов выделил в сопровождение Юрию Васильевичу и Петру Малому десяток дворян. Жребий тянули. Кому не хочется побывать дома да жену за округлости пощупать, опять же с детишками повидаться, да и на хозяйство взглянуть, чего без него упустили и чем приросли, всё же деньги им приличные выделили, по пять рублей на человека. Да лошадок парочку трофейных татарских он с оказией переправил.

Ехали налегке и выехали чуть свет, так что на этот раз уложились в три дня. По дороге Юрий учил итальянца цифрам арабским или индийским. И даже интересную историю ему рассказал про его страну. Жил в тринадцатом веке на Италийском сапоге учёный один, который прозывался Леонардо Пизанский, более известный как Фибоначчи. Леонардо написал учебник по математике, в котором доказал всем сомневающимся, как удобно пользоваться арабской системы счёта. Итальянские торговцы согласились с Фибоначчи, и стали пользоваться арабскими цифрами. Но недолго пользовались купцы благами цивилизации, так как в 1299 году их запретили.

Запретили их по двум причинам. Во-первых, посчитали, что с помощью этих цифр торговцы мошенничают. При записи стоимости товара римскими цифрами торговцы должны были выделять последнюю, чтобы сумму нельзя было подделать. А кто им может помешать, арабскую цифру 3 исправить на 8, а единицу на четыре, сильно увеличив стоимость. А во-вторых, арабские цифры пришли в Европу из Исламского мира, поэтому за их использование могли заклеймить «нехристем».

«Откуда ты, Юрий Васильевич, это знаешь. Я этого не знаю», — накарябал вопрос итальянца монах.

Штирлиц опять был близок к провалу, понесло, блин, знаниями похвастать.

— Митрополит Макарий рассказал.

На самом деле было наоборот. Это он митрополиту наводящими вопросами и ответами рассказал про индийскую систему счёту. А потом, когда брата Михаила этому счёту научил тот составил записку для Макария. Но чем там закончилось, Боровой не знал. Сейчас приедут они, а в Москве все арабскими цифрами пользуются. Ага. Это при косносности церковной, которая за триста лет даже Григорианский календарь не признала.

Ну, ответ был беспроигрышный, не пойдёт же католик и иностранец к митрополиту узнавать, точно ли князю Углицкому такую интересную историю их Высокопреосвященство поведал.

— Да, Юрий Васильевич, я хорошо знаю Якоба фан Вайлерштатта. Иностранцев не много на Москве. Все мы почти друг друга знаем.

Это Боровой спросил, а есть ли сейчас иностранные мастера на пушечном дворе. Он помнил про пушку Павлин, которую отлил Фрязин Дебосис. Почему Павлин. Так просто всё — фрязина звали Паоло де Боссо. Ну, как нашим пушкарям и боярам не исковеркать. Пусть будет Павлин Дебосис. Гораздо ведь лучше звучит. Но это было ещё при Иване третьем, а вот есть ли сейчас иностранные мастера. Оказалось, что итальянцев нет, но появились немцы, датчане и даже шведы.

Глава 21

Событие шестьдесят первое

Это потом Пушечный двор сделают отдельным огромный районом на берегу Неглинки. Сейчас название есть, люди, которые там работают есть, а вот самого двора как такового нет. Это разбросанные по всей Москве отдельные здания. Даже внутри Кремля за стенами есть несколько домиков, кузня и домница, что льёт небольшие колокола. А ещё есть у этого домика «выставочная площадка», на которой стоят огромные пушки, отлитые итальянцами. Стоит на чурбаки поставленный и этот самый Павлин. Пушки итальянских мастеров Юрий Васильевич уже видел и поражался их огромности. Насколько Боровой помнил, этот Павлин будет самой большой пушкой вплоть до отлитой Чоховым Царь-пушки. Называется официально Павлин — бомбарда. Вот сейчас их «экскурсовод» Якоб фан Вайлерштатт на ломанном русском рассказывает про эту бомбарду, дескать ядро для неё будет весить 12 пудов, (около 200 кг), ствол орудия без трёх вершков шесть аршин (около 400 см), а калибр четырнадцать вершков (около 55 см). Про ломанный русский ему брат Михаил приписочку сделал, мол, вельми плохо немец на нашем языке говорит.