— Итак, ты пытался солгать?
– Она делает минутную паузу, затем продолжает. — Я зашла в книжный магазин.

— Не врать, а, может быть, упустить правду…- говорю я.

Что звучит ужасно, как бы я это ни сформулировал. И конечно же, она видела Хантера, а Хантер не из тех, кто лжет по любому поводу. Поэтому вместо того, чтобы держать ее в напряжении, я решаю рассказать ей все. И под словом "все" я имею в виду все. Курорт, номер в отеле с Кианом, Хантер, приглашение Киана, то, что я завелся настолько, что захотел заняться сексом.

— Подожди... Ты хотел заняться сексом?
– спрашивает она таким же клиническим тоном, каким врач спрашивает о симптомах.

Я киваю, смущенный тем, что раскрыл этот секрет. Это то, чего я очень стесняюсь, и одна из причин, по которой она всегда спрашивает, как у нас с Хантером дела.

— Можешь ли ты рассказать мне, что именно ты чувствовал?

Я в мучительных подробностях описываю все свои чувства с того момента, как увидел Киана, стоящего на пороге дома Митча. Я никогда в жизни не был так благодарен за то, что ночная медсестра Митча, Кэти, - одна из самых параноидальных людей, которых я когда-либо встречал, поэтому она отказывается открывать дверь кому бы то ни было. Если она не знает, что вы придете, вы не ступите в этот дом, пока она там.

Любовь. Тоска. Вожделение. Желание. Голод. Печаль. Горе. Последнее, когда он уходил. А первое - с того момента, когда я впервые выглянул из-за занавески, выходящей на дом Митча, и увидел его кудрявые волосы, развевающиеся на ветру.

— Трент - Каруна протягивает руки, и я встречаю ее на полпути. Она по-матерински сжимает мои руки, и мне приходится быстро моргать, чтобы избавиться от слез, наворачивающихся на глаза. — Это отличные новости. Помнишь ту ночь, когда ты мне позвонил?

Я знаю, о какой ночи она говорит, и то количество слез, которое я пролил из-за этой ночи, вызывает у меня смущение, и я не люблю об этом вспоминать.

Но она все равно продолжает, потому что ее девиз: чем больше ты об этом говоришь, тем легче с этим справиться. Как при поднятии тяжестей, ваш мозг привыкает к травме, и вместо боли вы чувствуете себя сильным. Преодоление того, через что мне пришлось пройти, не для слабых, и никто никогда по-настоящему не "преодолевает это", но справляться с этим становится легче. Особенно если противостоять демонам, а не позволять им жить в твоей голове на правах аренды.

— У вас с Хантером...

Я прервал ее, потому что не хочу, чтобы она говорила, как плохо я справился с этим.

— Я помню. У меня случился приступ паники, и я пролежал в кататонии так долго, что Хантер чуть не вызвал скорую.

— Ты так далеко продвинулся с тех пор, и я так горжусь тобой - Она гордится мной. Мною? Что я сделал, кроме того, что сидел в этом неудобном кресле и плакал о своих проблемах последние два года?

— Возможно, ты этого не замечаешь, но ты очень далеко ушел от того сердитого, злого на весь мир взрослого, который появился в моей клинике два года назад. Ты через многое прошел, но ты, как никто другой, должен знать, что перемены не происходят в одночасье

Да, я это знаю.

— Может, мы поговорим о чем-нибудь другом?
– умоляюще произношу я, не переставая выпячивать нижнюю губу.

— О чем, например?

— О чем угодно. Я буду говорить о чем угодно - Уверен, что все, о чем бы мы сегодня ни говорили, будет не так болезненно, как все остальные проблемы, с которыми я сталкивался.

— Хорошо, но мы вернемся к этому на следующем занятии. Нам нужно обсудить, почему ты чувствуешь себя так, как чувствуешь. Мы не хотим, чтобы ты упал и не смог подняться.

Мне нравится, что она использует слово "мы", потому что, хотя я знаю, что она имеет в виду себя, это заставляет меня думать о другом человеке, который должен быть рядом со мной.

ГЛАВА 51

КИАН

17 лет

Митч сказал нам с Трентом, что вернется домой поздно вечером, и оставил на столе двадцатидолларовую купюру на пиццу. С запиской: "Не делайте меня пока дедушкой, я еще слишком молод".

Я покраснел, а Трент так смеялся, что по его лицу потекли слезы. Я рад, что только один из нас легко смущается.

— Мы должны попробовать приготовить ужин. Завтра мы сможем купить пиццу для всех - говорит Трент, стоя позади меня и обхватив мою талию руками. Я прислоняю голову к его плечу, а он целует меня в висок.

— Думаю, он оставил нам деньги, потому что не доверяет нам настолько, чтобы пользоваться его кухней - говорю я.

Это правда. Митч разрешил нам жить у него с того дня на парковке бензоколонки, но кухня - единственное место, которое обычно остается под запретом. Прошло почти одиннадцать месяцев с тех пор, как мы переехали, но единственное, в чем Митч непреклонен, - это заказ пиццы, если он собирается задержаться.