Заметив, что Палпатин не спешит ознакомиться с его рукописью, юноша расстроенно дёрнул щекой и вновь заговорил:

— Этот перстень, что вы нашли в доме моих предков, — старинный артефакт Гонтов. Представляете, профессор, перстень позволяет видеть умерших. Я с его помощью сумел поговорить со своей мамой. И знаете, директор, она ведь простила меня. Тогда я впервые заплакал от счастья, пусть моё сердце и рвалось от боли. И я теперь тоже прощаю вас за… Ааа! — внезапно завизжал юноша, ощутив, как его эфемерную плоть всё сильнее сдавливают жадные чёрные щупальца.

Покуда малая часть сознания бывшего ситха просматривала образы, навеваемые магией перстня, защита коварного артефакта многократно усилила свои атаки на его разум. Она старалась заставить Палпатина дотронуться до камня хотя бы кончиком пальца, чтобы активировать проклятие, скрытое в перстне. А Шив, делая вид, что понемногу уступает агрессии, методично разбирался в структурах, которые были накручены вокруг ключа Экзар Куна.

Вначале Палпатин обезвредил в перстне ментальный отпечаток псевдоличности с жёстким набором прописанных установок. Создатель чар использовал особый магический механизм, чтобы заставить свою жертву совершить определённый примитивный ритуал. Как понял Шив, этот ритуал был предназначен для создания тела. Когда жертва подпадала под влияние артефакта, дух-владелец ментального отпечатка получал сигнал. Затем тому оставалось только прийти на зов и вселиться в тело, получившееся в результате ритуала.

Палпатин прикинул необходимые условия, после чего признал этот дикарский способ возрождения несостоятельным. Полученный результат не мог даже близко сравниться со специально выращенными клонами на Экзеголе. Хотя многие призраки силы со старого Коррибана отдали бы немалую часть своих сокровищ ради того, чтобы узнать этот занимательный способ воскрешения.

Палпатин отключил защиту и легко удержал в щупальцах попытавшуюся сбежать псевдоличность создателя чар. Шив аккуратно извлёк ключ Экзар Куна из креплений и сунул тот в карман. Затем Палпатин с сожалением посмотрел на опустевшее гнездо перстня. Выбрасывать такую хорошую ловушку, к тому же настороженную на конкретную бородатую дичь, ему стало жалко. Псевдоличность из перстня несколько раз повторила слова «профессор» и «директор», пока заговаривала зубы Палпатину. Он предположил, что ментальный отпечаток неизвестного мага в перстне рассчитывал убить именно Альбуса Дамблдора.

«Конечно, вряд ли директор попадётся в настолько примитивную ловушку, но, может быть, создатель псевдоличности хорошо знает слабости старика? — задумался Палпатин. — Не зря же этот магический отпечаток пытался соблазнить меня какими-то признаниями».

Бывший ситх хмыкнул и принялся за работу. Вначале с помощью вечной трансфигурации создал копию ключа из обычного камушка. Затем поместил получившийся кристалл в перстень и закрепил тот в оправе. Потом со злобной ухмылкой добавил камню те же возможности, что Экзар Кун встроил в свой ключ. Теперь жертва, опрометчиво надевшая перстень, расходуя собственную жизненную энергию, будет видеть призраков прошлого, вытащенных из подсознания, после чего быстро лишится последних сил. Причем дальше перстень необязательно было носить, призраки мёртвых словно окружали жертву со всех сторон.

В дополнение к своим чарам, Палпатин активировал «проклятье гниения плоти», ранее наложенное на кольцо. После чего вновь заставил одну из змей-охранниц спрятать капкан на Дамблдора в хижине Гонтов. Закрыв взмахом руки входную дверь, Палпатин вновь активировал все ловушки вокруг.

Подойдя к краю защитного контура, бывший ситх вернул своему телу прежнее нейтральное состояние и пересёк границу чар. Правда, здесь ему пришлось разуться и прошагать босиком почти до самого поместья Реддлов. Зато последние остатки тёмной стороны силы впитались в землю по дороге. К вершине холма Палпатин поднимался уже ничем не отличаясь от Фрэнка Лонгботтома.

Старик Брайс заметил нового знакомца, который не спеша шёл к нему, держа в одной руке модные туфли, и улыбнулся в густые усы. Городских жителей тоже тянет к природе, как бы они ни пыжились. Только здесь, среди полей и холмов, настолько легко дышится человеку. Старик вытер пот со лба и крикнул:

— Ну что, сэр, нашли кого-то?

— Нет, мистер Брайс, там нет ни одной могилы Гонтов, — улыбнулся Палпатин и повёл рукой в сторону старика.

Глаза Брайса стали стеклянными, и он продолжил механически собирать сено до наступления темноты. Он больше никогда не вспоминал об улыбчивом незнакомце, как и другие жители Литтл-Хэнглтона, которые видели бывшего ситха в тот день.

Конечно, можно было их просто всех убить, но изменённый Палпатин считал, что стереть человеку память — это почти так же надёжно, как убийство, только вызывает гораздо меньше проблем с точки зрения закона.

Ричи Блэкмор для лучшей тяги размял фильтр благородной Dunhill и с удовольствием сунул его в рот. Зажёг спичку и поднёс к кончику сигареты, прикрывая её от ветра руками. От первой затяжки, которая всегда самая сладкая, небритые щёки Ричи втянулись ещё сильней. Молодой волшебник закашлялся, лихорадочный румянец на скулах стал ярче.

С тех пор как они связались с Питером Керриганом, жизнь магглорожденных волшебников закрутилась гораздо веселей. И хотя их революционное движение не достигло каких-либо значимых результатов, но в Камбрии и в Дурхаме местные маги уже со страхом заговорили о новой банде. Ближайшее аврорское отделение находилось в соседнем графстве, и Ричи с друзьями всегда успевали скрыться от преследования.

Харпер и Айли присоединились к ним спустя два месяца. Кудрявая девица поссорилась со своим последним клиентом, после чего использовала против того «непростительное» проклятье. По слухам, любитель сладенького до сих пор проходит лечение в Мунго после «Круциатуса». Правда, из-за этого Харпер объявили в розыск по всей стране. Она убедила Айли убежать вместе с ней, тот тоже давно устал работать в борделе. Впрочем, теперь им всем было плевать на прошлое. К старой жизни возвращаться никто не собирался.