— А разве мне дадут выплатить долги? — горько произнёс оборотень. — Вы ведь всё равно меня убьёте и сдадите труп в Министерство, приложив скляночку воспоминаний. Нас в Азкабан не сажают, а сразу — в расход. Даже если использовать «Аваду» против таких, как я, это не будет считаться нарушением закона, — зло скривился Люпин, звякнув цепями. — Но раз я до сих пор жив, значит, вам от меня что-то нужно, помимо волчьих ингредиентов?

— Это уже более продуктивный разговор, и ваша отчаянная храбрость перед лицом смерти внушает уважение, — усмехнулся Палпатин и взмахом палочки опустил пленника на пол, после чего заставил цепи исчезнуть. — Одевайтесь, Римус, и пойдёмте в мой кабинет, поговорим.

Люпин надел старую одежду Фрэнка, сваленную кучей в углу, после чего Палпатин бросил оборотню волшебную палочку.

— Не знаю, куда вы её суете перед превращением. Да и знать не хочу, — ухмыльнулся Шив. — Однако, когда вы вновь стали человеком, она оказалась рядом с вами.

Удивлённый Люпин подхватил палочку на лету и засунул себе в карман. Они вдвоём поднялись по лестницам из подземелий и устроились в кабинете. Палпатин вызвал домовика и приказал принести обед для гостя. Увидев гору жареного мяса с кровью на гигантском подносе, Люпин сглотнул слюну и отказываться не стал.

Оборотень старался есть аккуратно, но получалось у него плохо. Из-за того, что Шив не дал зверю поохотиться, организм перевёртыша испытывал сильнейший голод даже в человеческом обличье. Следующие пятнадцать минут Римус буквально уничтожал мясо, стараясь не обращать внимания на насмешливый взгляд Палпатина.

Немного осоловевший от обилия еды Люпин удовлетворённо откинулся на диване. Затем он рассказал о своей жизни, ничего не скрывая от Палпатина. У Римуса был маленький домик в деревне оборотней, как раз недалеко от того леса, где они встретились. На работу Люпин не мог устроиться в обоих мирах. Оборотень закономерно опасался, что невинные люди однажды пострадают.

Поэтому все десять лет после гибели Поттеров он ничем не отличался от других перевёртышей. Подрабатывал на самых низкооплачиваемых работах. Нигде надолго не задерживался, часто бродяжничал. Люпин не хотел возвращаться в дом отца, и тот стоял почти заброшенным. Несколько раз Римус заводил семью с такими же оборотнями. От последней подруги, погибшей в прошлом году в одной аврорской облаве, ему и достался дом в деревне, где он сейчас жил.

Впрочем, всё это Палпатин давно знал из своих источников в Лютном переулке. Когда он размышлял насчёт дальнейших планов, то решил, что ему понадобится в Хогвартсе человек, способный следить за Дамблдором. Полувеликан, однако, был слишком простодушен, к тому же Хагрид большую часть времени находился не в замке, поэтому мог упустить что-нибудь важное.

Благодаря некоторым интригам Шив рассчитывал, что его поставщик редких трав в этом году будет преподавать «уход за магическими существами». Палпатину удалось легко добиться новой должности для Хагрида. Он просто мельком сказал Фаджу, что многие члены Визенгамота, в том числе и Люциус Малфой, ждут от того обещанной компенсации за несправедливое заключение в Азкабане. Ведь на месте Хагрида мог бы оказаться любой профессор.

«А если мы будем сажать в Азкабан каждого учителя, как скоро они разбегутся из Хогвартса? — Палпатин сочувствующе улыбнулся Фаджу. — Для политика важно соблюдать равновесие в обществе, мой дорогой друг».

Министр в тот же день появился в Хогвартсе и настоятельно потребовал от Дамблдора назначить Хагрида профессором на любую подходящую должность.

Люпин закончил немудрёный рассказ о своей трудной жизни и с благодарностью принял у домовика кружку с чаем. Затем оборотень внимательно посмотрел на задумавшегося хозяина дома, готовый выслушать его предложения.

— Вы знаете, что на должность профессора ЗОТИ наложено некое проклятье? — Палпатин посмотрел на гостя и с удовольствием отхлебнул ароматного чая из фарфоровой кружки.

— Конечно знаю, — кивнул Люпин. — Проклятье убивает любого волшебника, рискнувшего преподавать защиту от тёмных сил, и только самым удачливым оно позволяет уйти без особых травм.

— Всё верно, Римус. Поэтому ставка профессора ЗОТИ в прошлом году составила пятьсот золотых галлеонов, — кивнул Палпатин. — А в этом, я уверен, Дамблдор поднимет её ещё в два раза. Слишком показательна та ужасная трагедия, которая произошла с последним горемыкой. Вы его знали?

— Гилдерой Локхарт? Он вроде учился лет на пять младше меня, — Люпин с наслаждением вдохнул аромат лесных трав и пригубил чай из кружки. — Я до сих пор помню одну смешную шутку. Локхарт тогда, вместо тёмной метки того, кого нельзя называть, наколдовал своё лицо в том же стиле. Криков было! Паника, профессора бегают в испуге по стадиону. Дамблдор с фениксом едва не застряли в одном из квиддичных колец. Потом разобрались, что это всего лишь проделки студента. Пришлось Гилдерою до конца года чистить награды в зале Славы, а Когтевран лишился целой сотни баллов и улетел на последнее место, — не выдержав, рассмеялся Люпин, сверкнув идеально ровными белыми зубами.

— Я вижу, вам не хватает Хогвартса, Римус, — сказал Палпатин, проницательно посмотрев на оборотня.

Тот отвёл взгляд и промолчал. Однако стиснувшие кружку пальцы красноречиво говорили, что Палпатин попал в самую точку.

— Друг мой, — вкрадчиво продолжил бывший ситх. — Я думаю, Дамблдор был бы рад, если бы вы в этом году заняли место профессора защиты от тёмных сил. Полагаю, директор даже отыщет какое-нибудь решение вашей пушистой проблемы. Я уверен, что, пока история с Локхартом окончательно не забудется, желающих устроиться на проклятую должность не найдут даже за границей. Зачем человеку деньги, если придётся умереть в следующем году?