— Если они нападут, беги, — прошептала она так тихо, что ее голос был едва различим. Но в этих словах звучала такая уверенность, такая стальная твердость, что каждое из них резало меня, как острый осколок стекла. Это был приказ. Не просьба, не совет — приказ, которому невозможно ослушаться. Ее слова звучали, как последний ультиматум, как незримая стена, вдруг выросшая между нами. За ней скрывалась угроза, о которой я даже не могла догадываться.

— Я их задержу.

Мое сердце замерло. Бежать? Оставить ее? Эти мысли не укладывались в моей голове. Они застряли в горле тяжелым комом, который я никак не могла проглотить. Внутри все кипело — возмущение, страх, злость, паника. Эти чувства разрывали меня изнутри, словно кто-то пытался одновременно вырвать мою душу и разум.

Шелли говорила так, будто я была беспомощной. Будто я — ребенок, который не способен защитить даже себя. Если бы она была с нами чаще, если бы видела наши с ребятами злополучные приключения, то знала бы, что решаю всегда я. Что я не маленькая, дрожащая девчонка, какой она, видимо, меня считала. Я та, кто не умеет бросать. Не умеет оставлять. Даже если цена — собственная жизнь. Самое глупое и безрассудное существо — вот кто я.

— Нет, — почти беззвучно сорвалось с моих губ. Это короткое слово прозвучало так тихо, что, казалось, растворилось в воздухе, не достигнув ее ушей. Но она услышала.

Ее голова резко повернулась ко мне. Наши взгляды пересеклись на какую-то долю секунды, но этого мига хватило, чтобы я увидела в ее глазах то, чего не ожидала: удивление, раздражение… и что-то еще. Благодарность? Как будто мой отказ застал ее врасплох. Как будто я нарушила негласный договор, ее тщательно обдуманный план, который, возможно, был для нее единственным выходом.

Но времени на объяснения не было. Мы обе это понимали.

— Ты должна выжить, — сказала она, не оборачиваясь. В ее голосе звучали сталь и усталость, как у человека, который привык принимать неизбежное. — У тебя потомство. Не глупи. Здесь смерть реальна.

Ее слова разрезали меня на части. Они застряли где-то в горле, отравленные страхом. Но я не успела об этом подумать. Все происходило слишком быстро, как будто мир вдруг сорвался с цепи.

Несколько Падальщиков внезапно сорвались с места. Их движения были резкими, рваными, как у сломанных кукол. Это выглядело нелепо, почти карикатурно, но в этом была вся чудовищность. Противоестественность.

И ужас был в том, что они двигались к нам.

К нам.

— Черт! — выдохнула Шелли. Ее голос был низким, хриплым от напряжения.

В следующий момент я почувствовала резкий толчок. Ее руки — крепкие, решительные — толкнули меня в бок, будто она сама была готова разорвать нас на части, лишь бы выполнить свой приказ.

Острые камни вонзились в мои ладони, оставляя на коже полосы боли. Я зашипела, но это был не крик, а скорее тихий стон. Боль отозвалась эхом в теле, но не успела затопить сознание — паника оказалась сильнее.

Воздух с шумом вышел из моих легких, и я закашлялась, отчаянно хватая его ртом. Но он был липким, тяжелым, будто пропитанным туманом страха. Он не приносил облегчения, наоборот, с каждым вдохом становилось только хуже.

С трудом подняв голову, я осмотрелась, но Шелли больше не было рядом. Паника сжала мое сердце ледяными пальцами. Мой взгляд метался, пока я наконец не увидела ее. Она стояла чуть дальше, неподвижная, как статуя, напрягая все свое тело. Ее взгляд был прикован к Падальщикам, которые окружали ее.

Ее движения были быстрыми, точными, сосредоточенными. В тусклом свете леса что-то металлическое блеснуло в ее руках — оружие, которое она успела достать. Но это было не главное.

Я застыла на месте, когда ее тело начало меняться. Это было одновременно завораживающе и пугающе — словно я стала свидетелем чего-то, что не предназначено для человеческих глаз. Черты ее лица начали деформироваться, будто невидимые руки скручивали их, меняя форму. Это напоминало, как жидкость принимает причудливые очертания, если ее встряхнуть. Ее кожа вспыхнула серебристым блеском, словно была покрыта жидким металлом, который переливался и дрожал, отражая каждый луч света. Казалось, это сияние было живым: оно двигалось, словно подчиняясь ее дыханию, то затухая, то вспыхивая с новой силой.

Но больше всего меня поразили ее глаза. Они зажглись мягким, но пугающим светом — настолько нереальным. Этот свет освещал все вокруг, отбрасывая странные, искаженные тени на деревья и землю. Тени двигались, словно жили своей собственной жизнью, их очертания были зловещими и внушали необъяснимый страх. Шелли использовала свою магию в полной мере, и я впервые увидела ее истинную сущность. Она становилась собой — той, кем была когда-то в прошлом: неистовой, свирепой и невероятно мощной таханкой. Я даже не подозревала, что в ней скрыта такая сила, такая энергия, способная изменить все вокруг.

Мир, в котором мы находились не прощает слабости. Здесь каждый остается с тем, что имеет, и только от нас зависит, сможем ли мы вытащить из глубин себя то, что сделает нас сильнее. Шелли знала это. Она понимала, как использовать свою силу, чтобы стать той, кем должна быть. Я смотрела на нее, не в силах отвести взгляд, и чувствовала, как внутри меня нарастает смесь восхищения и страха.

В этот момент из тени появился Падальщик. Он бросился на нее, двигаясь рывками, неестественно быстро и хаотично. Его сгнившие конечности издавали отвратительный хруст, будто каждое движение причиняло ему мучительную боль. Его гнилое, разлагающееся тело выглядело так, словно оно вот-вот развалится, но он продолжал двигаться, словно ведомый одной только жаждой разрушения. Я хотела закричать, предупредить ее, но что-то остановило меня. Это было похоже на наваждение — словно невидимая сила сковала мой голос и заставила меня безмолвно наблюдать за происходящим.