Шрифт:
Затем, тюремщик вдруг заметил, что повреждённая губа у инвалида зажила. Хотя не прошло ещё и часа с тех пор, как он её раскусил!
«Ты же бокат, а не пиявка!» — подумал Фёдор — «Откуда такая бешеная регенерация?! Неужели сыворотка…»
Перерожденец посмотрел на культю объятую слоем слизи. Ему захотелось заглянуть под силиконовый бандаж и увидеть что там сейчас. Вдруг оголённая плоть уже вся заросла кожей? Или ещё лучше — из обрубка начала расти новая нога?!
Клешня насекомого прикоснулась к обрезанному бедру ампутанта. Но тут человек представил, что будет, если рана всё ещё открытая и не защищённая слоем эпителия. Во-первых, придётся опять возиться с фиксацией пациента и восстановлением перевязки. Во-вторых, есть вероятность повторно занести инфекцию и тогда потребуется сделать ещё один укол. Осознав все риски, мыслительный центр убрал лапу от спецвещества. Пускай всё остаётся как есть, а Рой пока продолжит наблюдение за подопытным.
Слизевик за руки притащил инвалида обратно к столу. Выпучив глаза, Миару порывался в противоположную от алюминиевого изделия сторону. С одной ногой и в лежачем положении, это получалось у него так себе…
«Поначалу он спокойно сидел за ним, но когда жук произнёс „шантуро мирхоа“, ловчего как подменили.» — подумал мыслительный центр — «А мы всего-то услышали знакомое слово и повторили сказанное стариком.»
Слуга силой усадил пленника на табурет, с которого тот было слетел. Жуколов поднял руки над головой и по-максимуму отклонился торсом назад. Обеспокоено взирая на столешницу, он делал всё возможное, чтобы с ней не соприкасаться. Фёдору захотелось, как-то развеять этот его благоговейный страх. Перерожденец отправил одного слона за курительным набором, оставшимся в малой комнате. Пока тёмный здоровяк выполнял задачу по доставке, другой носатый братец силком вынуждал боката положить ладонь на металлическую поверхность.
Пальцы бедолаги ходили ходуном от тремора. Слегка приоткрыв рот, он молчал и не моргал. У него не было иного выхода, кроме как подчиниться воле могучей клешни. И как только контакт произошёл, уста мужчины тихо пробормотали:
— Миару мрака зен мирхоа…
Эта фраза показалась Фёдору знакомой. Что-то схожее говорил Халима, когда жук привёл его показывать значение слова «мирх».
Следующий этап примирения гуманоида со столом заключался в выкладывании на алюминиевую плоскость курительного набора. Насекомое показало, что оно спокойно пользуется складным столиком, как подставкой для предметов. Не то чтобы это сильно помогло… Но факт того, что в трубке закончилась трава, в итоге вынудил заядлого курца потянуться дрожащими ручонками к шкатулке, фитилям и огниву.
«Кстати, раз он так любит пыхтеть, почему в день пленения среди вещей жуколова, не нашлось соответствующих принадлежностей?» — вдруг задумался парнишка — «Миару, ты что бросал курить, а мы вынудили тебя вернуться к этой привычке? Ну или ты просто оставил свой набор в деревне…»
Хитрый бокат, не касаясь стола, переместил вещи к себе на бёдра и попытался раскурить трубку в таком положении. Слизевик пару раз хлестнул инвалида указкой по кистям, затем отобрал у него шкатулку с огнивом и вернул их на металлическую поверхность.
«Хочешь курить, значит хватит бояться стола…» — подумал человек.
В ответ на это, Миару умудрился раскурить трубку, не касаясь стола и не перекладывая предметы себе на ногу. После такого, у жучьей половины появилось желание взять гуманоида за голову и натолкать его лицом в столешницу. Но людская часть сознания поборола приступ гневной раздражительности и продолжила воспитание гуманным методом.
Надзиратель принёс подписанную фигурку собаки и поставил её на краю плоскости, в дальнем углу. При этом, гусеницы уволокли костыли, чтобы ампутант не мог обойти стол и был вынужден через него переклоняться. Мужчина потянулся рукой к желанной фигурке, но даже длины бокатианской верхней конечности не хватило, чтобы достать до края. Тогда гуманоид опять решил схитрить и стал постепенно, рывками сдвигать стул под собой. Ассистент грубо подвинул его обратно и приклеил ножки табурета к полу.
Миару недовольно зарычал. В ответ насекомое тоже зарычало на него, гораздо громче и зычнее.
Ампутант обиженно сложил руки на груди и отвернулся. И тут Фёдор понял, что надо дожимать клиента… Слизевик сдавил статуэтку пса в клешне. Тонкие древесные волокна заскрипели. От этого звука пленника аж передёрнуло. Жуколов повернул голову в сторону фигурки, чуть не вывихнув себе шею. А осознав, что происходит, он ломанулся вперёд, так быстро, как мог, позабыв о всех своих предрассудках.
Инвалид впервые выронил трубку из зубов. Тлеющая труха и сажа рассыпались по рифлёной поверхности. Грохнувшись животом на столешницу, мужчина вырвал деревяшку из лапы насекомого и тут же, крутясь колбаской, слетел на пол. Жёсткий удар рёбрами о бетон вызвал у боката протяжный стон боли.
«Совсем ополоумел!..» — подумал не ожидавший такой резкой реакции, главенствующий разум.
Сжимая фигурку в кулаке, гуманоид на локтях пополз к выходу. А ведь Фёдор так и не перекрыл проход в коридор заново, после того как принёс курительный набор. Слизевик просто догнал инвалида и приклеил к его голой спине поводок, чтобы он далеко не убёг.
Когда слон приблизился, Миару спрятал деревяшку между грудью и полом. А когда грубый страшный жук удалился, он достал свою поделку и стал крутить её в пальцах, разглядывая с разных сторон.
Ампутанта сразу смутил слизевой стикер. Эту наклейку он тут же попытался сковырнуть и отделить от статуэтки. Но так просто она ему не далась. Тут было не обойтись без ножа, которым требовалось срезать верхний слой древесины. Тогда до жуколова дошла простая истина — без согласия слизевика его фигурка к нему в нормальном состоянии не вернётся. Даже если выкрасть её и спрятать, силиконовый стикер без вмешательства жука силиконщика неотделим. В связи с этим, мужчина плотно зажмурился, удручённо опустил голову и закряхтел.