— Из Италии и Панамы, — откликнулась Мартышка, — там в новогоднюю ночь выбрасывают из окон поломанную мебель, тряпье, даже старые кровати… Вот мы с Гепардом и подняли на осину всякий хлам.

— Это был, что называется, мартышкин труд, — заметил Гепард. — Впрочем, собрать мусор оказалось нетрудно — в лесу полно консервных банок, тряпья, полиэтиленовых пакетов, разбитых бутылок… Спасибо туристам, это они оставили.

— Нет бы и для меня чего путного оставить, — посетовала Сова и пояснила в своей излюбленной манере — прибауткой:

Когда ее коллеги и приглашенные, которым Сова продемонстрировала доставленные ею гончарные изделия, поинтересовались, для какой цели она их приготовила и обязательно ли было нести сюда издалека такую тяжесть, она выдала еще одну прибаутку:

Некоторая тревога, возникшая в связи с упомянутыми Совой «израненными», как многим послышалось, гостями, тотчас улеглась, как только выяснилось, что под «изираненными гостями» Сова подразумевает гостей из Ирана — в этой стране, оказывается, под Новый год принято разбивать в доме всю глиняную посуду.

— А из Бирмы кто нибудь есть? — Стрекоза обвела взглядом собравшихся у Елки. Никто не отозвался. — Пока нет? Я для них подготовила вот это… — она подлетела к лежащим на земле большим тыквам. — Они выдолблены и налиты водой, гости из Бирмы наверняка обрадуются — ведь в новогодний праздник там обливают друг друга с головы до ног, даже незнакомых!

— Так в Бирме-то этой небось на Новый год жарища стоит, не то что у нас, — Сова с сомнением покачала головой. — А в тыквах-то вода, чай, холодная…

Кашалот одобрительно кивнул:

— Хорошо, что вы обратили на это внимание, уважаемая Сова, — воду необходимо подогреть!

— Но в озере-то воду не подогреешь, — Удильщик, подойдя к самой кромке воды, опустил в нее конец удочки, словно измеряя ее температуру. — А приглашенные из Кении и Эфиопии обязательно захотят выкупаться — у них на родине с этого начинается встреча Нового года.

Мартышка сунула в воду палец и тут же отдернула, но тем не менее бодро заявила:

— Ничего, пусть закаляются — для здоровья нет ничего полезнее, чем окунуться в ледяную воду! Вон японские макаки — вовсю купаются в разгар зимы!

— Совершенно верно, — подтвердил Человек, — в горячих источниках.

Удостоверившись, что любознательные гости удовлетворены разъяснениями коапповцев, Кашалот предложил им занять свои места, сообщив в качестве напутствия еще об одном мудром новогоднем обычае, существующем в Гане: все, кто ссорился в минувшем году, перед наступлением Нового года должны немедленно помириться!

— Особенно это относится к тем, — подчеркнул он, — кто будет встречать Новый год за одним столиком.

— А у японцев не менее разумный обычай, — заметил Человек: — тридцать первого декабря все обязаны расплатиться с долгами.

— Я вам что-нибудь должен, дорогой Человек? — озабоченно спросил Кашалот, воспринявший его замечание как намек.

— Да нет, это я так, к слову…

Когда приглашенные расселись, председатель КОАППа взял в ласт колокольчик и, позвонив последний раз в заканчивающемся году, произнес заранее приготовленный экспромт:

— Открываю очередное заседа… э-э, простите, я сказал это по привычке. Дорогие друзья! Разрешите мне нарушить традицию и нашу сегодняшнюю встречу открыть другими словами: с наступающим Новым годом! С новым счастьем!

Слова эти были встречены ликующими возгласами и ответными пожеланиями. Дождавшись тишины, Кашалот продолжил:

— Уважаемые гости! Любимые мои соратники по Комитету Охраны Авторских Прав Природы! Сегодня мне выпала честь исполнить весьма приятную обязанность: вместо обычного заседания КОАППа я открываю наш новогодний… — здесь Кашалот сделал небольшую паузу, после которой громко и торжественно завершил фразу: — «Голубой огонек!»

Гром аплодисментов был ему ответом.

— Позвольте от всего моего сердца весом в полтонны поздравить вас и пожелать здоровья, счастья и удач во всех ваших делах и в личной жизни! И как можно больше приятных сюрпризов! Впрочем, один сюрприз вы получите немедленно: сейчас я взмахну хвостом, и…

— И вы увидите, что произойдет! — закончила Мартышка и начала отсчитывать: — раз… два… два с половиной…

— Два и три четверти, — подсказала Стрекоза.