– У всех есть свои маленькие секреты, верно?

Я улыбалась изо всех сил, аж челюсть свело от этой улыбки. А как хорошо-то все начиналось!

– Только не у дроу, они безупречны, - Грык смотрит на меня так, будто я его вот-вот съем. Притом живьем.

– Как твой отец, Альер?

– Благодарю, эльтем Диинаэ. Отец мой жив и пребывает в добром здравии. От меня он отрекся.

– Мне жаль.

– Я рад, что так вышло. Лучше теперь, чем потом, - холодно произнес парень.

– Садись к столу. Грык и Гонз приготовили нам роскошный ужин. Это кузнецы. Я сделала сюрприз сыну, заказала новую мебель.

Глаза Альера вдруг засветились улыбкой.

– Тем Денис будет доволен, я надеюсь.

– Мы сделали мебель для тема?
– выпучил глаза Грык.

– Да, я же говорила, это комната моего сына.

– Мы что, были в логове досто, досто... Дост.

– Досточтимой эльтем, - продолжил за брата Гонз.

– Как-то так, - скромно потупилась я в свою миску, жаль, супчика так мало осталось, но и он уже, кажется, не поместится в моем животике.

– Мне надлежит уйти в свою каморку и есть там, Диинаэ?
– чуть склонил голову Альер.

Парень явно не понимал, как правильно ему поступить. Еще бы! Получить такой удар от судьбы – отречение отца от него. А ведь они были дружны, иначе бы Альер не бросился отправлять птицу. Кстати, как там поживает голубь? Что-то я его не видела, когда была в кухне. Надеюсь, он не самоубился?

– Садись с нами за стол. Досточтимые мастера переночуют и утром отправятся домой.

– Фух, - Гонз стер пот со лба.

– Можно мы на порожке переночуем, нам так привычней. Душно очень, - Грыг посмотрел на меня с такой мольбой в глазах, что я чуть не согласилась.

– С той стороны двери. Очень уж сладок запах вашего сада.

– Я могу натянуть гамаки от двери дома до ближайшего дерева, - радостно вызвался Альер.

Так приятно, когда мужчины находят общий язык и с такой заботой бросаются помогать друг дружке.

– Еще того лучше, если эльтем дозволит нам провести эту ночь в саду, - зубы Гонза отчетливо стукнули друг о друга.

– На пороге по эту сторону двери, - осёк брата Грык. Поспим до утра. В два часа ночи первая заря разгорится и в путь.

– Так не видно же ни черта? Жужка лапы себе...

– Я впереди пойду с факелом, - Грык был полон странной решимости, - Лучше в час ночи выйдем. Самое время! Если эльтем позволит.

– Как вам удобно, так и делайте. Я нисколько не возражаю.

– Благодарю за чудесный ужин.

Альер развернул полотенчико со своей миски, водрузил ее на стол, сам устроился с видом победителя в кресле. Не понимаю, почему его поведение так изменилось? Будто бы он и гномы успели что-то обсудить прямо при мне, а я это упустила.

– Бери хлеб, без него не так вкусно.

– Благодарю вас за бесконечную заботу обо мне, эльтем, - произнес невольник достаточно мягко.

Я даже не поняла, обидеться мне или нет? Денис при помощи такой фразочки обычно шутил надо мной, укоряя в излишней опеке. Но невольник вроде остался серьёзен. Быть может, он и вправду благодарен мне? Надеюсь.

Гномы потупились, и тут грянул гром. Показалось, что на дом налетела настоящая буря. Гонз сорвался со своего места, бросился к двери.

– Простите, эльтем.

– Жужичка, мы тебя в одеяльца завернем. Эльтем, не станем утомлять вас собой!
– Грык засеменил следом за братом.

Глава 7

Я улыбнулся, когда понял, что эльтем в свой дом пригласила всего-навсего мастеровых. Сразу стало спокойнее на душе и как будто глыба отлегла от моего сердца. Я ловлю на себе лукавые взгляды темной эльфийки, она так просто ведет себя за столом, с явным наслаждением ест простую гномью похлебку, отламывает куски грубого хлеба. Я смотрю на эту женщину и никак не могу наглядеться. Знать бы, сколько других мужчин могут сейчас заявить на нее свое право? Или я один?

Ревность туманит рассудок, и это так странно. Неужели я испытываю к своей хозяйке нечто большее, чем благодарность? Неужели смею надеяться на толику ответного чувства с ее стороны. Я теперь невольник, отреченный от своего рода, человек, даже не светлый эльф. Быть может, красив, но не слишком. Это на эльфов нельзя наглядеться, на их сказочную красоту. Или на истинную красоту Диинаэ. Ее обаяние пленит хуже сетей, я и вкуса еды не ощущаю, бледнею, краснею, отвожу в сторону взгляд... словно юнец. Нет, скорей уж мотылек, который летит на огонь, точно зная, что тот обжигает и от его крыльев вскоре останется только пыль. Сердце и то погибнет в огне. Все, что останется мотыльку – секундное счастье. Огонек светильника погубит еще многих, но один миг он будет светить только для этого мотылька.