– Позвольте, я донесу ваши вещи до нашего экипажа, эльтем.

– Альер, мне совсем не тяжело. Я купила еды к ужину.

– Заботиться о своей жене – роскошь, дозволенная мужу. Позволь, я отнесу все это в багажник машины, - тут же предложил Эстон.

– Там нет ничего тяжёлого. Я просто подумала, что в ресторан мы все равно уже не успеем. Надо же вас чем-то кормить?

– И все же, Диинаэ. Вы сделали меня своим личным рабом, чтоб я делал вашу жизнь безмятежной.

Слова падают с губ, словно капли оплавленного металла, мой голос дрожит, и я не в силах с ним совладать. Я вынужден признать свой статус гаремника, а так хочется объясниться, выкрикнуть, что я не вещь, что с моим достоинством придется считаться. Я до последнего жду, что эльтем возразит, скажет при муже, как на самом деле ко мне относится. Назовет хотя бы любовником, а не своею податливой вещью. Диинаэ лишь улыбается и произносит четко, будто шутя.

– Ты прав, Альер, - держи пакет. И ты, Эстон, тоже.

Ревность бьет в голову, ударяет в виски. Все точки расставлены. Эстон – муж, я всего-навсего вещь. Иного не будет. Хваленая гордость аристократа велит покончить с этим, уйти, раствориться в сумраке ночи, просто исчезнуть. Да только я раб! Не дадут мне сбежать. Тело мое было куплено. Пальцы эльтем чуть касаются моей руки, когда женщина передает сумку. Ее бархатная кожа обжигает мою руку, и против воли я наслаждаюсь этим прикосновением.

– Благодарю за доверие, супруга, - Эстон забрал вторую сумку. Мы погрузили их в грузовой отсек. Я бы и сам здесь поехал, как и надлежит невольнику. Стал бы вещью, а лучше б и вовсе умер. В пыточной, когда палач надеялся клещами вытянуть из меня признание вины, и то было легче. Тело не так болит, как душа, когда ее разрывают на части. Мы едем дальше, останавливаемся ненадолго перед башней эльтем. Она вышла, Эстон вновь откинулся на сидении.

– Поспи немного, твоя ночь обещает быть долгой.

– С чего ты это решил?

– Моя жена жаждет тебя. Это видно.

– Зато я не хочу быть ее игрушкой.

– Все мы игрушки в руках женщин. Мудр тот, кто это вовремя понял. Мужчина служит счастью своей женщины, если сам хочет познать счастье. Иного пути нет.

– Я стану единственным её мужчиной или предпочту смерть.

– И тогда на ваш мир обрушится гнев эльтем. Подумай об этом. Твой долг – уступить, если ты принц по рождению. Вас правильно учат. Будущий король обязан делать все для сохранения мира на своих землях, усмирять гнев эльтем, и, если дроу того пожелает, то стать всецело ее... вещью, рабом, мужем. Неважно. Мужчина способен раствориться в той, которую любит и хочет сделать своей. Эльтем невозможно не желать и не любить. Поспи, эта ночь должна стать твоей. Я не буду мешать. И кто знает, суждено ли тебе дожить до рассвета? Истинная страсть дроу бывает губительна.

– На все воля богов.

– Если что, то под каким кустом тебя прикопать?

– Сандал.

– Это в Сочи. Хм. Берёзка не подойдет?

– Что?

– Хотя? Может, в твоем мире сандалы растут на каждом углу. Я давно не был там. К счастью.

– Почему?

– Тем, лишенный своего клана, живет не долго и не слишком счастливо, если его заприметят свои же. Я редко мог себе позволить рискнуть навестить магический мир. Обосновался здесь, на Земле.

– Как же тот клан, который был дан тебе по рождению? Мать умерла, а тетушки отказались?

– Мать отреклась. Я сам виновен в этом. И горько раскаиваюсь уже много лет. Зато теперь обрел Диинаэ. Я – часть клана Галицких. Тот тем, на которого всецело может положиться супруга, она доверяет мне пасынка, своего любимого невольника. Я невероятно ценен для клана. Мало кто из дроу осмелится покуситься на меня и тем самым обрушить гнев Диинаэ на свою убогую голову. Покуда мы в браке, я защищен от любого зла. И я сделаю все, чтобы сохранить свой статус второго, после Сергея, и единственного мужа эльтем. Лучше исполнять мечты жены, чем быть одиноким!

Глава 30

Я не могу себя заставить смотреть в глаза Альера, не хочу объясняться. Не теперь. Все мои мысли сосредоточены на Сергее. Я, словно повар лучшего ресторана, подбираю ингредиенты для идеального блюда, для сладчайшей мести. И наслаждаться я буду ею не один день. Нет, мне ни капли не стыдно. Не я ломаю судьбу собственного ребёнка. И, если бы бывший вел себя как человек, не настраивал Дениса против меня, я бы ему не мешала видеться с сыном. Но он... Какая же он уникальная дрянь! Или не уникальная?

Кто знает, сколько таких вот моральных уродов бродит по миру. Ребенка у меня собрался отнять! Деньги! А то и саму жизнь!

Только бы себя ничем не выдать. Впрочем, в моих глазах Сергей прочтет сегодня только безмерное счастье и предвкушение нашего с ним свидания. Я беззастенчиво улыбаюсь своим мыслям. Эстон о чем-то спросил, я обернулась к нему. Дроу принял мою улыбку, словно подарок. Напрасно, знал бы он, какие мысли крутятся у меня в голове непрерывно, словно шестерни добротных часов. Все должно пройти идеально.