– Кристалл внизу, с донышка нужно смотреть. Вы переверните.

Фея уперла руки в бока, смотрит, словно строгий учитель. Я перевернула башню, коснулась пальцем стеклянного донышка. За ним в объятиях чеканных птичек был закреплён кристалл, потемневший, будто бы мертвый. Я взглянула на фею, наткнулась на ее напористый взгляд. В груди чуть улыбнулась знакомая волна магии. Но ее так мало, и ни выплеснуть, ни накопить. Сергей! Вот тот источник злости, о котором достаточно просто вспомнить, чтоб ярость разгорелась внутри, чтоб магия сама искала выход из тела.

Я плеснула эту волну в кончик своего пальца, выхлестнула в кристалл. Тот чуть засветился голубым, потянулся ко мне сквозь стекло. Настоящая бездна, высасывающая мою ярость по капле, забирающая силу. И на душе сразу становится спокойно и ровно. Кристалл сверкает густым голубым, почти синим, цветом моря. От него начали разлетаться искорки, я с трудом отняла палец, передала башенку фее.

– Ну, лет на сорок теперь точно хватит. Силы в вас много.

– Но у Эрты Форей было больше?

– Не сказать, чтобы да... Она гораздо точнее умела ее использовать. У нее бы только кристалл засиял. А вы что натворили? Все рецепты ожили на эмалях. Хоть бы не обсыпалась сама краска. Вот, поглядите.

Я посмотрела на рецепты, от булочек теперь и вправду шел пар, а за стеклом резвились медные птахи, едва не касаясь кристалла крыльями. Совсем крошечные, размером, может быть, с муху, но как живые.

– Я не думала, что так выйдет, простите.

– Дар не отточен, он от вас идет волной, а должен быть тоненьким, как игла, чтоб действовать прицельней и чтоб заклинания давались вам легче. А может, с часами все так и было? Я за полвека могла и забыть. Птички-то точно шевелились, иначе как бы работал кристалл? Он же не может быть за латунной решеткой, она просто оплавится. Да и Эрте они тогда очень понравились. Как сейчас помню, она из-за них часы и купила. Сто лет прошло с того дня, можно что-нибудь и подзабыть, верно?

– Сколько же вам самой лет?

– Ой!
– фея чуть покраснела, - Всего-навсего триста исполнилось. Считайте, еще совсем девочка.

– Триста?
– ахнула я.

Фея отвела взгляд на стену, притопнула башмачком.

– Триста исполнилось. Просто это было сто лет назад. Так заметно, да?

– Я думала, вам двадцать.

– Ну, скажете тоже! Глаза-то выдают возраст. Сразу ясно, что сто лет уже минуло. Какая-никакая, а мудрость уже светится. Чтоб ей! Ни толку от нее нет, ни помощи. Сама я себя ощущаю только на сто двадцать лет! Не сомневайтесь!

– Не буду...

– Спасибо вам за часы, идемте трапезничать.

– А как работают эти часы?

– Да просто, - феечка пожала худенькими плечами, - Выбираешь рецепт, подключаешь при помощи магии к часам плиту, печь там или другое любое устройство. Ставишь блюдо готовиться, а как оно дойдет, часики-то очаг и потушат. Удобно очень. Точно знаешь, что приготовилось и не погорело. Я так раньше безе делала. Маленькая Аделаида его страсть как любила.

– Здорово.

– А ваш сыночек что любит? Я все готовить умею. И печенье, и лакомства всякие, бруснику по рецепту Демидовых. Мясо с гренками, с квашеной капустой, копчения, колбаски любые верчу. Могу так пожарить, могу на огне. Здесь и камин есть, и печь. Все работает! Дымоходы трубочист год назад навещал. Всю сажу отчистил. Трубочист теперь профессия редкая, пришлось из Каменки заказывать, стало быть, деревенского.

– Надо же, - изумилась я.

Квартира и вправду зависла между эпох. Старинная мебель, камин, печь – чего только нет в этом доме. Впрочем, как и во многих других старинных квартирах. Не так редко можно и в коммуналке встретить в какой-нибудь замученной комнате изразцовую печь, а рядом с ней современный диван и розетку. И все работает, как и раньше.

– Комнатку мальчику с балконом выделите? Там вид хороший такой! Только зимой дует немного. Домовик, зараза, чтоб ему вареньем облопаться, дырку в раме проковырял. Все ему душно! А у нас цветы! Ну, куда это годится? Никакой совести нет. А еще домашний дух называется! И сахар он из буфета таскает, вот. Ну что же вы стоите, идёмте.

– Я как-то не думала пока переезжать. Хотя?

Фея провела меня из прихожей в коридор, мы миновали несколько комнат. Странно, но шаги этой... девушки? были совсем не слышны, в то время, как от моих по просторным комнатам расходилось настоящее эхо. Кругом цветы, повсюду. Лианы, кадки, горшки, из кашпо свисают петунии, цветут вовсю и это в квартире! Ранней весной. В повороте коридора таращится острыми листьями пальма, похожая одновременно на ежа и на дерево.

– Сколько цветов!
– восхитилась я.

– Аделаида мне сама разрешила. Я скромненько так их развожу, чтоб не мешали. Иначе невозможно жить в каменной клетке, я бы давно почахла.

– Так это ваши?

– Ну, да. Принесла черенками, листочками, веточками. Некоторые выписала по почте. Вам нравится?

– Очень.

Фея обернулась, заулыбалась.

– Летом на балконе целый сад расцветёт, вот увидите. Точно не станете ничего выбрасывать?

– Точно. Здесь очень красиво.

– Что есть, то есть. А как плетистая роза цветёт на балконе! До последнего этажа добралась, ее с Невского видно, мою красавицу. Многие любуются. Только пыльцы от нее все равно мало. Да. Это обидно.