Пока мы не утвердили эту «группу доверенных лиц», Горбачёв сам считает, кто против, а кто воздержался. Взглядом быстро оценивает зал и объявляет:

— Тридцать один — против, двадцать — воздержались.

Потом голосуем за повестку Назарбаева, и тут уже счётчики ходят по рядам.

А я обмениваюсь мнениями с Леной.

— У меня там, на площади, брат родной был. Я потом с ним разговаривала. Так вот… всё не так, как пишут в газетах и как во «Взгляде» говорили… Не было ни резаных, ни колотых ран, не было отравленных — просто давка. Тут самое главное — разобраться, почему выходы с площади были закрыты машинами! — доверительно рассказывала соседка, наклонившись почти к самому моему уху.

Я киваю, пытаясь выудить из своей памяти что-то связанное с этим событием — из той, другой жизни.

На сцене тем временем избрали мандатную комиссию. Её функции мне досконально не понятны, но — надо, так надо. К тому же в президиуме уже проголосовали за неё, не спрашивая зал. Что, демократия закончилась, или так надо по регламенту?

— Товарищи! Прикидка показывает, что комиссии потребуется часа три-четыре. Я прошу вашего согласия назначить продолжение работы и собраться здесь в 16.00, — донеслись до меня слова Горбачева с президиума.

— О! Можно пойти пообедать! Ты как? — обращаюсь я к своей соседке-узбечке.

Нет, я не собирался клеить молодую прокуроршу, просто интересно узнать, что там о событиях в Тбилиси её брат ещё рассказывал. Хотя… общество красивой и умной (иначе бы не избрали депутатом) девушки мне нравилось. Про события в Кувасайе спрашивать нет смысла — Лена уехала раньше.

— В буфет? — с готовностью предложила Лена.

— Там толкучка будет. Есть лучше идея — идём в банкетку?

Нас, конечно, обещали здесь кормить — и вроде даже неплохо. Места для этого имелись: буфеты, банкетный зал, столовая. Всё как положено. На каждый день работы съезда нам выдали розовые талончики, дающие право выбора, где именно утолить голод.

— Я всегда за то, что лучше! — хитро улыбнулась Лена, и мы потянулись вслед за другими к выходу.

Козлобородый, кстати, в это время тоже не терялся и что-то нашептывал училке на ухо. Кобель какой!

Сразу, конечно, я уйти не мог — надо поймать своих парней и человека Власова. Мы заранее договорились встретиться в фойе, около лестницы в подвал. Это было удобное место — достаточно людное, чтобы не привлекать внимания, но и не настолько забитое, чтобы не протолкнуться.

— Анатолий, — пропустив отчество, немного фамильярно обратился ко мне молодой парнишка моих лет. — Отлично, что вашу идею голосовать не руками, а мандатами поддержал Орлов. В самом деле, что мы в школе, что ли?

При этих слова Лена снисходительно улыбнулась, очевидно, оценив нашу молодость — мол, мальчишки ещё не успели перестать ненавидеть школу и всё, что о ней напоминает.

— Что-нибудь получается у нас? — сразу перешёл к делу я, стараясь не обращать внимания на озорной взгляд Лены, который она бросила на Валентина.

Это явно было не по теме. Я девушку буду ужинать — вернее, пока обедать — а, значит, и танцевать я должен. Или не должен? Странно. Такие кобелиные мысли у меня возникли впервые со времени расставания с Мартой. Ведь с тех пор я ни с кем из женского пола близко не контактировал. Ну… в интимном плане, конечно. Так-то с Ленкой Недолюбко мне общения хватило с головой: пока её Ильи не было месяц, она ухитрилась вынести мне весь мозг. Вспоминая, я слегка поморщился. Нет, её узбекская тёзка — это совсем другое дело. Спокойная, умная, с таким железным спокойствием, что рядом с ней чувствуешь себя… не знаю, будто она давно всё о тебе поняла.

— Одного человека пока не достаёт, — вздохнул Тутаев. — Девятнадцать нас.

— Лен, а не хочешь вступить в нашу фракцию? — пришла в голову мне неожиданная мысль. — Понимаешь, надо двадцать человек…

— Какую фракцию? — не поняла прокурорша, но, судя по тому, что девушка нахмурилась, слово это ей не понравилось.

— Толя немного неправильно выразился. По новому регламенту, который приняли сегодня, заявления, декларации или обращения, внесенные на Съезд не менее чем двадцатью депутатами, распространяются в качестве официальных документов Съезда, — попытался отодвинуть меня Валя, которому я частично загораживал вид на девушку.

— А, поняла! — улыбнулась Лена. — Тогда надо сто человек собирать, ведь сегодня уже решили, что по требованию не менее ста депутатов можно организовать поимённое голосование, — удивила меня девушка.

Оказывается, этот момент я, похоже, благополучно прослушал. А вот прокурорша, видишь, не только услышала, но и сразу отметила важность подобных объединений.

Кстати, мысль про фракцию — ну, или пусть группу, если так понятнее, — пришла мне буквально перед самым съездом. Я тогда, особо не раздумывая, предложил её Власову. На удивление он поддержал меня сразу. Я уж готовился к долгим объяснениям, аргументам и, может, даже к демонстрации той самой притчи с веником и прутиками: мол, поодиночке нас легко сломать, а вместе мы сила. Но не пришлось! Власов просто кивнул и сказал: