570

A. Bruckner. Kazania husyty polskiego // Prace Filologiczne, 4/1893 (до середины 15 века). S. 572; Bruckner. Kazania. S. 326: «И так поляки до сих пор около Пятидесятницы почитают идолов Алада гардзина иессе, и — о горе! — этим идолам дурные христиане воздают большие почести, чем богу, ибо девицы, которые весь год не ходят в церковь молиться богу, в это время имеют обыкновение идти почитать идолов». Проповедник приводит новое название и новые обстоятельства, свидетельствующие, что он черпал их из другого источника, не из провинциальных уставов. В глоссе в житии св. Войцеха в краноставском кодексе середины 15 века (R. Lubicz. Kilka zabytkow jezyka staropolskiego // Prace Filologiczne, 5/1899. S. 59) приводится какая-то сокращенная форма: ср.: Bruckner. Kazama. S. 327.

571

Bruckner. Mitologia polska. S. 12; Bruckner. Wierzenia religijne. S. 159; Bruckner. Dzieje kultuty polskiej 1. S. 138 (так же).

572

К. Potkanski. Wiadomosci Dlugosza о polskiej mitologii // Pisma posmiertne 2. — Krakow, 1924. S. 77 nn. Автор не считает, что Ладо был «ничего не значащей припевкой» (С. 7–9), также он утверждает, «что Лель мог не быть только припевкой для звучания» (С. 84) и т. п. К сожалению, эти неопределенные предположения не приближают к разрешению проблемы.

573

Bruckner. Wierzenia religijne. S. 158.

574

О этимологии см.: S. Urbanczyk. Dlugoszowe bostwa // SSSlow. 1. S. 347. Правда, Паркош называет его идолом, см. выше, но ясно, что это его собственное предположение.

575

Potkanski. Op. cit. S. 82.

576

Bruckner, Mitologia polska. S. 12.

577

I. Dlugossi. Annales seu cronicae incliti Regni Poloniae 1–2. — Varsaviae, 1964. S. 106–107. Божества эти делились на две группы. Группа, берущая имена из припевок, выполняла общие функции (Йеша — верховный бог, Ляда — бог войны, Дидилеля — богиня супружества, Ния — подземный бог и покровитель душ мертвых). В то же время культ остальных четырех божеств, самостоятельно образованных Длугошем, был продиктован специфическими условиями Польши, аграрной страны, но изобилующей лесами. Три божества Длугош считал аграрными (земледельцев). Четвертое божество, Диана (или Дзевана), по преданию древних, владело лесами, а поскольку государство лехитов охватывало «пространнейшие леса и рощи» это божество особенно почиталось, как, впрочем, и Церера как богиня урожая, который был нужен стране. Таким образом, ясно, что Длугош дополнил польский «Олимп», приписав лехитам мотивы экономического свойства. Это была не реконструкция, а создание системы языческих божеств. К вопросу о Маржане и Дзеване мы вернемся далее. О божествах Погода и Живе см. выше.

578

Bruckner. Mitologia polska. S. 20.

579

Bruckner. Mythologische Studien 3 // ASPhil. 14, 1892. S. 170–185. C некоторыми изменениями свои выводы автор повторил в книге: Wierzenia religijne. S. 157. В качестве неудачного защитника длугошевского «Олимпа» выступил Матусяк (S. Matusiak. Olimp polski poalug Dlugosza // Lud 14, 1908. S. 19–90, 205–235. S. Matusiak. «Tria idola» na Lysej Gorze. Ibidem. S. 313–325 (на основе апокрифических данных). О лысогорской версии см.: Bruckner. Kazania. S. 327; Bruckner. Dzieje kultury polskiej. S. 142.

580

Niederle. Op. cit. S. 166–177.

581

Potkanski. Op. cit. S. 90.

582

Potkanski. Op. cit. S. 77.

583

Potkanski. Op. cit. S. 91.

584

На выводы Потканьского, интересные с точки зрения материала, но нечеткие и с слабые в заключениях, исследователи не обращают внимания; не упомянул его в подробной библиографии Унбегаун (Unbegaun. Op. cit. S. 423 и указатель); не указал и Антоневич (Antoniewicz. Religia dawnych Slowian. S. 399–402). Урбаньчик (Urbanczyk. О rekonstrukcje religii. S. 31) приписывает Потканьскому наравне с Брюкнером сокрушение основ «Олимпа» Длугоша. Ковальчик (М. Kowalczyk. Op. cit.) приняла во внимание рассуждения Потканьского о Длугоше и признала, что «ему не удалось спасти достоверность повествования Длугоша» (С. 24), тем не менее, пытаясь спасти хотя бы «божественность» Лады, она привела хорошо известный Потканьскому, хотя и взятый из другого источника, аргумент (С. 79). Сам Брюкнер (Bruckner. Dzieje kultury polskiej 1. S. 139, сноска 2) утверждал, что его критику принимали историки (Бобжинский, Гродецкий), оппонировали же ему филологи (Рудницкий, Ильинский, Мейер). Ничего удивительного, что историки оценили его аргументацию — прежде всего историческую.

585

J. Gassowski. Religia poganskich Slowian. S. 569. Ср.: Gasssowski. Osrodek kultu poganskiego na Lysej Gorze // Religia poganskich Slowian. — Kielce, 1968. S. 47 nn.

586

Niederle. Op. cit. S. 93–116, 168.

587

Bruckner. Mitologia polska. S. 25–49, cp.: S. 25, 28.

588

Bruckner. Op. cit. S. 35, 37. Рудницкий (M. Rudnicki. Bostwa lechickie // SOcc. 5, 1926. S. 372–419) на основании известных ему мифологических названий и их этимологии признавал существование трех лехицких божеств: Сварога, Ныи и Яровита; заменить их должно было синтетическое божество Триглав. Это были случайные комбинации.

589

Bruckner. Op. cit. S. 46.

590

Bruckner. Op. cit.. S. 46 n. У хеттов см.: В. В. Иванов. К этимологии балтийского и славянского названий бога грома // Вопросы славянского языкознания. — 3/1958. С. 101 nn. Скала, в которую ударяли молнии — реrunas, превратилась в богиню грома, но это был региональный — хеттский языковой процесс, а значит, не общий индоевропейский, и независимый от возникновения греческого названия «Кераунос», а также славянского Перуна и балтийского Перкуна. Однако все эти отдельные случаи развивались наверняка на общем фоне — понимания громов как иерофании с отнесением ее к небу.