Если честно, я ожидал, что сейчас где-то рядом нарисуется старик. Но нет, молодой и полный промысла красавец был один.

Как и любой отъявленный оптимист, я решил, что для начала нужно поговорить. Кулаками помахать всегда успеется. Правда, что-то мне подсказывало, что ничем конструктивным разговор не закончится. Этот папин бродяга, мамин симпотяга сюда не лясы пришел точить.

— Привет. Как удивителен Выборг в это время года, правда?

— Нехорошо. Не сс… справимся, — заметила Юния.

Красавец оглядел покосившиеся дома с облупившейся краской на заборах, а потом вновь посмотрел на меня. Блин, ну я хотя бы пытался.

— Ладно, чего надо?

— Убить! — коротко сказал тверской незнакомец.

И от слов перешел к делу.

Я не знаю, что это было за заклинание. И заклинание ли вообще. Как-то быстро все случилось. Он просто вскинул ладони, и я почувствовал вырвавшуюся энергию. Словно атомный реактор взорвался.

Наверное, во мне заговорил кощей. Потому что я отгородился от происходящего руками, будто в них оказался ростовой щит. И нечто огромное, смертельно-опасное, отлетело прочь, разворотив «ГАЗ». Нет, никакого взрыва, как в американских боевиках, не последовало. Но вот фургон скрутило, будто полотенце, которое пытались выжить. Признаться, я подобного в жизни не видел.

А еще меня охватила злость. Мы столько намучились и натерпелись, путешествуя в этой, с позволения сказать, машине, когда могли взять любое удобное авто. И ради чего? Чтобы какой-то хмырь помножил на ноль все наши старания?

Моя злость взяла верх, и от обороны я перешел в наступление. Правда, самым мощным заклинанием в моем арсенале оказался Телекинез. Но на безрыбье и рак щука.

В то же время наружу вырвалась Юния. Которая выглядела чересчур взволнованной, но явно не собиралась отсиживаться в Трубке, пока тут творилось такое веселье.

Форма заклинания создалась легко, а промысла я вообще не жалел. Тем более теперь, когда стал кощеем. По ощущениям, незнакомца должно было снести с ног и отправить в гости к финнам. Потому что до границы он бы точно долетел. Но от моего Телекинеза красавец лишь отмахнулся, и заклинание едва сдуло часть волос с его лица.

Чем отличается герой от здравомыслящего человека? Последний четко знает, когда надо отступить. А порой и сбежать. Чем я сразу и занялся. Разве что успел крикнуть: «Юния, в Трубку!».

И этим явно удивил готового сражаться до конца рубежника. Вот пусть и подумает пока. Я же успею добраться до дома, где буду в полной безопасности. И потом уже начну искать ответы на вопросы дня.

Правда, довольно скоро я кожей ощутил нарастающую силу. Незнакомец бросился в погоню. На моей стороне было знание города. Я петлял между улицами, как загоняемый лисами заяц. На стороне преследующего оказался хист. Много хиста. И его он тратил без всякого сожаления, лишь бы побыстрее схватить меня.

Наверное, со стороны мы смотрелись как спринтеры, которым вдруг приспичило по-большому. Хотя сомневаюсь, что чужане вообще могли нас увидеть. Даже у меня от скорости бега слезились глаза.

Однако план удавался. Переулками и хитрыми путями, не давая рубежнику разогнаться по прямой, я выжал из своего хиста максималку и таки выбрался к СНТ. Там уже до дома было рукой подать. В калитку не вбежал, перепрыгнул, тут же оглянувшись на злобного преследователя. И не удержался, показал средний палец. А потом вошел в дом.

— Хозяин!

— Дяденька.

— Смотрите-ка, кощей.

Даже грифониха прибежала, нетерпеливо ожидая, когда от меня отлипнут все остальные и на нее обратят внимание. Разве что вновь появившаяся Юния не собиралась радоваться и веселиться.

— Матвей, он сс… не уходит.

А следом дом потряс мощнейший удар. Такой силы, что меня сбило с ног. Я даже не увидел, почувствовал, как ослабла одна из печатей, почти разрушившись. Я чего-то не понял, нас что, пытаются взять штурмом?

От силы сводило мышцы, пробивало током нервы, ломило суставы и ныло в костях. Это было не то могущество, к которому стремился каждый рубежник. Это оказалась ноша, от которой хотелось избавиться. И именно это Минин желал поскорее сделать.

Хотя сейчас он ощущал себя тем самым — молодым и бесшабашным, которым был когда-то. Без дурацкой придуманной фамилии и чужого имени, которые давно уже намертво приросли к нему. Казалось, можно было при желании достать рукой до неба. Если бы не эта гнусная боль.