— В чей адрес это суровое обвинение? — спросил докладчик. И ответил: — В адрес партийных, советских, профсоюзных и комсомольских организаций, в адрес всех ведомств, ведущих идеологическую работу.

Если быть самокритичным, придется добавить: в адрес областных газет — партийной и комсомольской. В самом деле, парень живет и работает в огромном городе, крупном культурном центре, и оказывается — на досуге ему «заняться абсолютно нечем». Разве это не тема для газеты, разве это не та отправная точка, с которой газетчик может начать поучительный анализ организации культурного досуга рабочей молодежи?

Такие судимые-пересудимые появляются там, где провал в воспитательной работе, где руководители за стройным перечнем «культмероприятий» упорно не хотят видеть душу человека. И наоборот — там, где молодой рабочий постоянно чувствует заботу старшего друга, где тесное общение коммунистов и комсомольцев с «трудными» стало правилом, хоть и не отмечается «птичками» в отчетности, — там воспитываются парни и девушки, готовые по первому зову партии ехать на целину, строить электростанции в сибирской тайге, добывать уголь и нефть, овладевать военным искусством.

Один из них — Валентин Крючков — сидел на Пленуме ЦК со мной рядом. На нем тщательно отглаженный черный пиджак, белая шелковая сорочка, аккуратно повязанный серый галстук. Короткие темные волосы зачесаны назад. Если судить по чисто выбритому лицу с розовым юношеским румянцем, никак не скажешь, что ему уже двадцать семь лет.

Спокойный открытый взгляд Валентина постоянно был устремлен к трибуне. В руках — карандаш и блокнот, число исписанных страниц росло от заседания к заседанию. «Приеду — надо рассказать в цехе о Пленуме», — пояснил он мне однажды, заметив, по-видимому, что я интересуюсь его записями.

В гостинице мы жили в одном номере. Я знал, что Крючков приглашен на Пленум как лучший партгрупорг и отличный сварщик, и не преминул потолковать с ним о его работе. Запомнился рассказ Валентина о поездке группы молодых сварщиков Челябинского трубопрокатного в Коломну.

Речь шла о том времени, когда строился стан «1020». Коломенскому заводу тяжелых станков предстояло изготовить для ударной стройки сварную станину для пресса стана. Тогда и возникла надобность поездки. По рассказу Крючкова я хорошо представил себе, как это было.

Дневная смена подходила к концу. На участке, где варит трубы Валентин, появилась Валя — стройная черноволосая девушка, работающая в конторке мастера участка Виктора Яковлевича Ермолаева.

— Тебя Виктор Яковлевич вызывает, — бросила она Крючкову, стараясь перекричать шум цеха.

— Сейчас звонил начальник цеха, — сообщил молодому рабочему инженер Ермолаев. — Завтра тебе вместе с другими ребятами придется вылететь в Коломну, будете варить станину для пресса, тамошние сварщики не справляются.

— Надолго? — спросил Валентин.

— Пока на месяц…

— Но вы же знаете, Виктор Яковлевич, я занимаюсь на последнем курсе вечернего техникума, отстану…

— Знаю. И не хочется, конечно, отрывать тебя от учебы. А надо. — Невысокий худощавый инженер сочувственно посмотрел на Крючкова и замолчал.

— Ну что ж, — сказал Крючков, — раз надо, так надо.

Наутро заместитель начальника цеха Александр Сергеевич Вавилин собрал всех шестерых сварщиков, едущих на Коломенский завод тяжелых станков. Вместе с Валентином Крючковым по вызову явились Владимир Федоренко, Алексей Чухнин, Федор Маминев, Дмитрий Пашков и Михаил Хуснулгатин. Все, кроме 37-летнего Михаила, молодежь, все шестеро мастера своего дела.

Напутствие было кратким:

— От вашей работы в Коломне зависит пуск стана «1020». Чем быстрее сварите станину, тем скорее пустим стан. Командировку выписываем на месяц. Понадобится — продлим.

Самолет до Москвы, электричка до Коломны, и вот они уже на заводе тяжелых станков. Утром, по дороге в столовую, прямо на улице, припорошенной мокрым осенним снегом, увидели знакомую невысокую фигуру. Серое демисезонное пальто, серая шляпа. Да, это начальник смены их цеха Алексей Васильевич Макаров. Он с нетерпением дожидался там своих рабочих. Его послали помочь в сварке станины, а четверых местных высококвалифицированных сварщиков, взявшихся ее варить, было явно недостаточно, дело могло затянуться на многие месяцы.

Познакомились с начальником цеха, где изготовлялась 75-тонная станина, с начальником сварочной лаборатории завода. Не мешкая, приступили к работе.

В первый же день челябинцев постигла неудача. Швы, соединившие металлические ребра с днищем и крышкой станины, разошлись.

— Видимо, металл разнородный, — решили руководители и сварщики. Насверлили стружек с ребер, с крышки, с днища, отнесли на анализ в лабораторию. Нет, химический анализ показал однородность стали всех элементов станины. Стало быть, сам металл был не при чем. Шов должен ложиться мертво.