Вовремя опомнился. Хотя мелькнула идея, как откреститься от выступления в прямом смысле слова и наглядно, но решил не подводить школу и директора. Выступать мне не в первой, прорвемся. Главное, понять чего от меня конкретно хотят и подготовиться.

— Да будет свет, — озвучил я свои действия и нажал на кнопку.

Судя по напряженным плечам Тамары Игнатьевны, завуча и Ниночки, женская часть коллектива прекрасно помнила, чем закончилась демонстрация в первый раз. Но сегодня обошлось. Зря что ли мы с Бородой корячились, починяли. Лампочка засияла красными огоньками, я дал пару минут полюбоваться и поменял режим.

— Чудесно! Великолепно! — раздался восторженный голос Григорян, следом привычные уже резкие короткие хлопки. — Композиция будет в большом масштабе? А

— Да, — подтвердил Юрий Ильич, довольно щурясь. — Размер метр на полтора. Установим на машину, затемним, чтобы красное пламя сияло при дневном свете, — закончил директор.

— Вот что значит столичное образование! — с гордым видом заявила Аделаида Артуровна. — Передовые технологии, свежий взгляд на, казалось бы, обыденные вещи!

Я едва заметно скривился. Еще одна поклонница всего столичного и заграничного. В будущем такие дамочки самозабвенно примутся расхваливать все импортное. И хаять все советское, а позже русское. Номенклатура очень быстро переобувается в воздухе, едва начинает пахнуть жареным. Уверен, без директивы насчет поиска новых идей и принципиально нового подхода к празднованию ноябрьского праздника, товарищ Григорян разнесла бы нашу линейку в пух и прах.

— Ну, что ж, товарищи, — гостья резко перешла на деловой тон, и вновь стала походить на каменное изваяние. — Зоя Аркадьевна, надеюсь на ваш профессионализм и методическую помощь Егору Александровичу. Презентация вашего подхода должна быть на высоте. Сами понимаете, кто будет присутствовать на совещании. Не подведите! Вы с этого года мои подопечные. Меня назначили куратором вашей школы, — Аделаида Артуровна припечатала завуча суровым взглядом, благосклонно посмотрела на Свиридова, добродушно окинула меня взглядом и принялась собирать свои бумаги.

— Не подведем, товарищ Григорян, все будет в лучшем виде. Я лично проконтролирую, — заверила Шпынько.

— Товарищ Свиридов, в целом я довольна увиденным. Замечания буду готовы через три дня, заберете у меня лично, — велела куратор. — На устранение, пожалуй, десять дней вам хватит.

С этими словами товарищ Григорян поднялась, Свиридов последовал ее примеру, как и все мы. Директор и завуч отправились провожать товарища Григорян к автомобилю. Мы втроем, я, Звягинцева и Кудрявцева, переглянулись и отправились в учительскую дожидаться конца урока.

В коридоре я задержался, сверлил прямую, как палка, директорскую спину и прикидывал, зачем Юрию Ильичу понадобилось так меня расхваливать. Вроде и ничего такого не сказал, но уж больно явно выпячивал мою персону. Согласен, вроде как и повод есть. Но вот зачем?

Не люблю вопросов, на которые не знаю ответ

ы. Значит, разговор с директором лично у меня сегодня не закончен.

— Ниночка, а ты кого с детьми оставила? — озабоченным голосом поинтересовалась Тамара Игнатьевна, едва мы зашли в учительскую.

— Да я Гришу попросила, — рассеянно ответила пионервожатая и кинулась ко мне. — Егор! Ах… как же… все хорошо? Правда? Я так волновалась! Я так перенервничала, что и двух слов связать не могу! — Кудрявцева судорожно вздохнула и внезапно расплакалась.

— Нин, ну ты чего? — растерялся я. Никогда не любил женских слез, потому что не никогда не понимал, что делать в такой ситуации.

— Нина Валентиновна, ну-ка соберись! — добродушно велела Звягинцева, приобняла девушку за плечи и усадила на стул.

Выглядела Нина и вправду неважно. В широко раскрытых глазах плескалась надежда вперемешку с отчаяньем. Я не понимал, что произошло. Неужто так переволновалась, а потом суровая дама из роно добавила нервов? Ниночка нервно теребила кончик пионерского галстука, который так и не сняла после линейки.

— Нина Валентиновна, возьмите себя в руки! — сурово потребовала Звягинцева, протягивая стакан с водой.

Учительская в школе небольшая, но кувшин с водой стоял в кабинете все время, что я здесь. А теперь, когда в школу вернулись все педагоги, появилась даже вазочка с печеньем. Насколько я знал, в шкафчике пряталась заварка и чайник с кипятильником, наверное, чтобы завхоз не видел. Хотя я уверен, что Степан Григорьевич в курсе преступных действий коллектива.

— Нина, ну, в самом деле! — фыркнула Тамара Григорьевна. — Ведешь себя, как пятилетка, которую в угол поставили!

Вот вроде и отругала Нину, но я видел, что наш режиссер улыбается. И это всего лишь попытка привести в чувство растерянную молодую девушку.

— Да-да… я сейчас… переволновалась просто… — закивала Кудрявцева, достала из кармана юбки платок и принялась приводить себя в порядок.

— Нина, все хорошо, — мягко произнес я. — Эх, хорошо бы чаю, а еще лучше кофе. Девушки, а в Новосибирске реально купить кофе? — полюбопытствовал я, желая переставить Ниночку на другие рельсы.