— Кофе? — Кудрявцева резко перестала страдать и уставилась на меня. — Фу-у… он же не вкусный. Чай лучше! Особенно наш, местный, жеребцовский! С ягодами и травами, — безапелляционно заявила Ниночка, а вот Тамара Игнатьевна тонко улыбнулась и ничего не сказала. Впрочем, нет сказала.

— Что за жаргон, молодой человек? — возмутилась Звягинцева.

— Вот тут не понял, — абсолютно искренне удивился я, мысленно повторил свою фразу, пытаясь найти, что не так ляпнул.

— Что за «реально»? Не стоит уродовать красоту русского языка.

— А как тогда? — окончательно запутался я.

— В каком контексте вы использовали слово «реально», Егор Александрович? — уточнила Тамара Игнатьевна, в миг из приятной женщины превращаясь в строгую учительницу.

— Ну… реально купить… поучается, где возможно купить кофе или можно купить кофе… — задумался я. — Как-то так.

— И что вам помешало построить предложение по-человечески? — в глазах учительницы русского языка плясали веселые искры. Похоже, разговор затеялся больше для того, что бы Нина, наконец, успокоилась и отвлеклась. А не для поучений и морализаторства.

— Привычка, Тамара Игнатьевна, — улыбнулся я. — Исправлюсь.

— То-то же! — шутливо пригрозила пальцем русичка, покосившись на пионервожатую, и добавила. «Язык — это история народа. Язык — это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью». Помните, чьи это слова?

— Каюсь, — развел я руками. — Что вы хотите с географа.

— Ниночка, просветишь Егора Александровича? — каверзно поинтересовалась Звягинцева у своей бывшей ученицы.

— Так Куприн же, Тамара Игнатьевна, — выпалила Кудрявцева и принялась приводить себя в порядок, неизвестно откуда достав маленькое карманное зеркальце.

— Так что насчет кофе, Тамара Игнатьевна? — вернулся я к волнующей меня теме.

— Вы любите кофе?

— Жить без него не могу, — подтвердил я свой диагноз кофемана.

Похоже, я нашел сокофейника, осталось добиться информации, где купить приличный кофе, желательно получше, чем тот самый с индианками или с пальмами. Если честно, столько воды утекло со времен моей первой молодости, теперь и не помню, когда появился кофе и продавался ли он на советских прилавках до восьмидесятых годов. Лично я впервые попробовал кофе, сваренный в турке, у армейского товарища, когда прибыл к нему в гости в Москву. С тех самых пор этот напиток прочно занял место в моей жизни.

— Кофе, молодой человек… Егор Александрович, — Звягинцева едва заметно поморщилась от собственных слов, извиняюще улыбнулась и продолжила. — Кофе — это целое искусство. Молодым сложно понять этот утренний ритуал. Приятно, что есть ценители среди юношества, — русовед кинула взгляд на Нину, кивнула и расположилась за столом. — К сожалению, достать хороший кофе практически невозможно. Все равно, что надеяться отыскать клад хана Кучума.

— Это еще кто такой? — вырвалось у меня.

Клады, сокровища, пираты… одним словом, приключения я любил с детства. Тамара Игнатьевна приподняла брови, покачала головой и посетовала:

— О, времена, о, нравы. Историю надобно родной страны знать. Хотя вам, Егор Александрович, простительно. Вы-то не из этих мест. Надеюсь, с историей родного города знакомы н понаслышке, — учительница поколола меня взглядом и добавила. — Позвольте нескромный вопрос.

— Конечно, мне скрывать нечего.

— Вы коренной москвич, как я понимаю?

— Коренной, — кивнул я и постарался перевести разговор на другую тему. — Тамара Игнатьевна, дорогой вы мой человек, подскажите, где купить хороший кофе… Да хоть какой-нибудь, буду вашим должником!

— Вот прям-таки должником? Не боитесь? — усмехнулась Звягинцева.

— Уверен, что лучшая учительница Новосибирской области, коммунистка и просто красавица не предложит мне ничего плохого, чтобы отработать долг, — со всей серьезностью заявил, я и мы дружно рассмеялись.

— Вот чего ты смеёшься, Егор! — возмутилась молчавшая до этого момента Ниночка. — Вон смотри, никак не выпроводят, — шепотом добавила она.

Девчонка уже пришла в себя, но все равно немного нервничала, поглядывая в окно и наблюдая за процессом провожания гостьи.

— А чего мне, плакать что ли? — удивился я, подходя к окну, возле которого стояла пионервожатая. — Нин, да все хорошо же, чего ты так психуешь?

— Нина Валентиновна, рекомендую принять двадцать капель валерьянки, -посоветовала Тамара Игнатьевна. — Что-то у тебя, девочка моя, совсем нервы расшалились, ранвовато, — учительница покачала головой. — Непорядок, молодая ты для нервов-то. да и год только начался учебный, что с тобой дальше-то будет?

— Да что вы говорите, Тамара Игнатьевна! Какие нервы! — Кудрявцева стремительно развернулась, всплеснув руками. Я едва успел отпрянуть, чтобы случайно не получить в лицо.