— В конце концов…

— Зоя Аркадьевна, — я плюнул на правила приличия и перебил собеседницу, оборвал так сказать, нить бесконечного монолога. — Многоуважаемая Зоя Аркадьевна, в самом начале нашей беседы вы сказали одну очень замечательную вещь, которая превратила все остальные слова в ненужное пустое сотрясание воздуха.

— Ну, знаете ли, Егор Александрович! — оскорбилась завуч. — Это ни в какие ворота не лезет! Это какую же, позвольте узнать?

Я довольно ухмыльнулся про себя: женское любопытство вещь неистребимая в любом веке любой эпохи.

— Вы, Зоя Аркадьевна, выразили самую главную мысль дня… — я сделал паузу, наслаждаясь мыслительным процессом на лице Шпынько.

Завуч мучительно пыталась вспомнить, что же такого сказала в самом начале нашего разговора, что я так спокоен и уверен в бессмысленности процедуры нынешней словесной экзекуции.

— Вы сказали, что торжественная часть произвела положительное впечатление на товарища Григорян, — выдал я с улыбкой. — А это значит что?

— Ничего это не значит! — воинственно заявила завуч.

— Нет, многоуважаемая наша Зоя Аркадьева, — не согласился я. — Это означает, что весь наш с вами диалог… прощу прощения, весь ваш монолог в мой адрес совершенно бессмысленный. Потому что главная задача выполнена и перевыполнена.

— Какая задача? — нахмурилась Шпынько. — Что вы несете, Егор Александрович? Вы что, пьяны?

— Никак нет, трезв, как стеклышко, а хотелось бы.

— Что-о-о? — тут же вскинулась Шпынько.

— Шучу, дорогая Зоя Аркадьевна. Так вот, задача выполнена — начальница вас похвалила. Ведь похвалила же? — я вдруг взял и подмигнул Зое Аркадьевне. И теперь с удовольствием наблюдал за катастрофически быстрой сменой эмоцией на лице завуча. От моей выходки школьная воспитательница сначала растерялась, потом возмутилась, открыла было рот, чтобы высказать своё завучевское: «Как вам не стыдно, Егор Александрович!», но почему-то передумала, хотя я был готов.

— Подите прочь, — устало выдавила из себя Зоя Аркадьевна и тяжело опустилась на стул.

— С вами все в порядке? — растерялся теперь я. — Может водички?

— Уйдите, товарищ Зверев, — сдавленным голосом произнесла Шпынько, низко склонилась над столом и зашуршала какими-то бумагами в ящике.

— До свидания, Зоя Аркадьевна, — я растерянно топтался на месте.

В голове промелькнул диалог, который раз за разом происходил между мной и внучкой моей соседки, бабы Нюры. Разговор обычно случался после того, как девчонка сильно накуролесит:

— Что, ругается? — каждый раз интересовался я, угощая маленькую Варю летними яблоками из своего сада.

— Молчит, — тяжело вздыхала семилетняя преступница.

— Так это же хорошо? — утешал я юную хулиганку.

— Плохо, дядя Саныч, очень плохо, — еще тяжелее вздыхала мелкая шкода.

— Да почему же?

— Лучше бы орала. Раз молчит, точно накажет, — с детской обреченностью в голосе печально отвечала Варюха. Затем брала очередное яблоко, и торчала у меня до вечерних сумерек, время от времени заглядывая на своей участок через щелку в общем заборе.

— Молчит? — спустя время любопытствовал я.

— Молчит.

— А если кричать будет? — уточнял я.

— Тогда все…- пожимала плечами Варька.

— Что все?

— Отпустило. Не накажет, — уверяла девочка, вгрызаясь в яблоко.

— Варвара! Домой! — раздавалось со двора бабы Нюры. Но Варька не торопилась бежать по первому зову. Сидя в засаде в кустах смородины, девчушка ждала второго окрика, по которому и определяла, накажут или уже «отпустило».

— Варька, бисова дытына! Кому сказано, домой! Ох, лозина по тебе плачет! Ну, гляди у меня, получишь по первое число! Выпорю, как есть, выпорю! Ступай до дому немедля! — в голосе соседки звучала легкое тревога.

— А теперь что? — пряча улыбку, со всей серьезностью интересовался у малолетней хулиганки.

— Теперь все, — Варька деловито вытирала ладошки о свои замызганные штанишки, поднимала на меня довольное личико перемазанное ягодами. — Можно домой. Отпустило!

И маленькая соседка вприпрыжку бежала к калитке, весело крича на ходу:

— Бабуля-а-а! Я уже иду-у-у!

Покидая кабинет завуча, я чувствовал себя как маленькая Варвара в засаде у забора: лучше б кричала, чем молчала. Честно говоря, я так и не понял, отчего накрыло Зою Аркадьевну, но настаивать на разговоре не стал. Не то время, да и возраст, честно говоря, у меня нынче не тот, чтобы взрослые, пожившие жизнь женщины, с трудной семейной ситуацией изливали мне свою душу. Я для них сопляк, мальчишка зеленый.

Пока мы общались с завучем, начался второй урок. Я подошел к расписанию, отыскал свою фамилию и понял, что катастрофически опаздываю на занятие в пятый класс. География, предмет по профилю Егора Зверева. Ну что ж, пойду знакомиться с малышней.

— Здравствуйте, товарищи! — громко поздоровался, переступив порог класса.

На мгновение многоголосый шум в классе стих, а затем захлопали крышки парт, заскрипели отодвигаемые стулья, ученики и ученицы поднимались со своих мест, чтобы поприветствовать учителя.