— Позвольте полюбопытствовать куда? — принялась допытываться Дедешко.

— А вот не позволю, Валентина Ивановна, при всем к вам уважении, но есть вещи, к которым школа и коллектив не имеют никакого отношения, потому говорить о них не намерен.

— Ох, лукавите, Егор Александрович, — шутливо погрозила пальцем Валентина Ивановна. — Знаю я вашу страшную тайну.

«Черт! Откуда?» — вспыхнуло в голове, усилием воли выражение лица я-таки умудрился сохранить невозмутимым.

— Ничего-то от вас не скроешь, — вежливо улыбнулся в ответ. — Каюсь, виноват, исправлюсь. Но это не точно, — пошутил я.

— Вам уже есть в чем каяться? — уточнила парторг.

— А вы разве не о моем уроке в пятом классе? Я только что от завуча, все осознал, обещал исправиться.

— Ах, вы об этом? — тонко улыбнулась Дедешко. — Выжили?

— Выжил, — кивнул я. — Валентина Ивановна, очень тороплюсь, честное комсомольское. Если у вас что-то важное, озвучьте, пожалуйста, и я пойду.

Вот не люблю я эти словесные игры, хитросплетения намеков и прочей ерунды. Знаешь что-то конкретное — говори. Не знаешь, оставь свои намеки при себе. Сейчас парторг потеряла в моих глазах несколько очков уважения. Никогда бы не подумал, что товарищ Дедешко сильна в словоблудии и прочих подковерных играх. Хотя, о чем это я? Она же парторг, ей сама партия велела стать иезуитом.

— Помощь нужна? — по-деловому заговорила Валентина Ивановна, пытливо вглядываясь в мое лицо.

— Никак нет, — отчеканил я.

— Уверены, Егор Александрович? — допытывалась Дедешко.

— Абсолютно, — заверил я парторга. — Если понадобится, я знаю к кому обратиться.

— Ну, хорошо, нет так нет, — покачала головой товарищ парторг. — До свидания, Егор Александрович.

— До свидания, Валентина Ивановна, — машинально ответил я.

«И что это было?» — глядя вслед учительнице физики, гадал я. Секунду понаблюдал за тем, как физичка общается с учениками, пожал плечами и метнулся в свой кабинет.

Так, собрать вещи, закрыть окна и дверь, и можно отправляться на поиски Свирюгина. Надеюсь, за это время никто из ребят не сбегал к шалашу, не доложил обстановку, не спугнул парня. Особенно Лена. Девушки в принципе склонны к преувеличениям. А при наличии влюблённости и вовсе горазды впадать в панику.

Надежда, что называется, умирает последней, причем всегда, при любых обстоятельствах. Поэтому я почти не удивился, когда на пороге школы встретил Дашу Светлову. Девушка явно поджидала именно меня.

— Егор Александрович, мне нужно с вами поговорить, — с места в карьер начала Дарья.

— Слушаю, внимательно, Даша. Только давай отойдем с крыльца, чтобы никому не мешать.

— Да, конечно, — кивнула десятиклассница и решительно двинулась по ступенькам вниз, затем резко свернула к скамейке, которая находилась под двумя березами.

— Что случилось, Даша? — благожелательно поинтересовался я.

— Ничего, — подала плечами девушка. — Я о Володе хотела поговорить.

— Слушаю тебя, — я выжидательно посмотрел на Светлову.

— Понимаете… Володьке нужна встряска! Ну, я не знаю! Чтобы он, наконец, пришел в себя, перестал быть мямлей! На дворе двадцатый век! Комсомольцы реки вспять поворачивают, мир меняют, а он слушается какого-то…

— Председателя? — подсказал я.

— Ну, пусть будет председателя, — возмущенно фыркнула девушка. — Хотя Семен Семенович больше на барина похож, а ведь он коммунист! — выпалили Светлова. — Только ведет себя как… как… плохо себя ведет, нехорошо! Не по-коммунистически!

— Отчего ты так думаешь? — заинтересованно уточнил у десятиклассницы.

— Потому что барин и есть! Крепостной хозяин… Ой… хозяин крепостных! А вокруг все его холопы, которыми он помыкает! И Вовка его холоп! Он за него все порешал, и теперь жизни не дает! — зло выдохнула Дарья.

— Предположим, — осторожно начал я. — А ты не думаешь, что председатель хочет помочь Володе? В конце концов, это право Володи самому решать, какой будет его жизнь, не так ли?

Даша немного озадачено на меня посмотрела, нахмурилась и выпалила:

— Я думала, вы другой… а вы…

Девушка дёрнулась словно собралась уходить.

— Постой, я хочу услышать ответ на свой вопрос, — остановил борца за чужие интересы.

— На какой? — упрямо поджала губы Светлова.

— Имеет ли право Володя Свирюгин самостоятельно решать, что ему делать со своей жизнью? — повторил я.

— Да что он там решает! — моментально вспыхнула Дарья. — За него все решили давным-давно отец с председателем! Средневековье какое-то, честное слово! И Ленка еще… вместо того, чтобы помочь, только плачет! А ведь женщина — она как факел! Понимаете?