Как и предполагалось, зенитки открыли огонь. Как не предполагалось, осколок прошил очки виртуальной реальности, попав Маше точно между бровей.

— Запиши время смерти! — успела крикнуть она, прежде чем вместе с торпедой врезаться в танкер.

Когда я вернулся в подвал, рыжеволосая, стриженная под каре с челкой, Маша уже сидела за столом, завернутая в бабушкин оренбургский платок, и пила холодное вчерашнее какао. Тогда мы о нём позабыли, а теперь это жидкая гадость. Но она пила.

— Девять минут сорок секунд, — бросила она, взглянув на мой остановленный секундомер. — На двадцать секунд быстрее, чем в 1949-м после ядерного испытания!

— Маш... — я сел рядом.— А если бы тебя взяли в плен? Или заперли где-нибудь, заставляя работать и проводя над тобой опыты?

Она рассмеялась, и эхо ее смеха заполнило подвал, будто отозвалось из всех эпох сразу:

— Дорогой, меня пытались заточить в Тауэре, Бастилии, Моабите, куче разных тюрем и замков всех эпох. А ещё в одном очень скучном бункере Сталина. Знаешь, чем это кончилось? — Она подмигнула, доставая из кармана шильдик из нержавейки с маркой новой торпеды. — Я просто сказала: «Ребята, смотрите, что у меня в руках!»

— И?

— И теперь тех ребят нет, а на месте того бункера — прекрасное лесное озеро. А я... — она потянулась за блокнотом, где аккуратным почерком выводила: «Рекомендации для НИИ-42: уменьшить вибрацию хвостового оперения... неустанные завихрения за обтекателем, прогнать в аэродинамической трубе...» и т.п., — ...я всегда возвращаюсь домой, в этот подвал. Ты же знаешь. И всё знают, что меня неволить - очень вредно для здоровья.

«Вечная Маша» — это не просто тетя. Это тётя всей нашей семьи. Это шторм в человеческом обличии. И наша семья держится за нее, как за якорь, вот уже добрую сотню лет.

— А знаешь, почему ваш род, а до вас - другие (ну извини, вы были не всегда, а они тоже были хорошие люди), постоянно со мной? — она вдруг серьезно положила руку мне на плечо.

— Потому что ты... э-э-э... совершенно невыносима без нашего присмотра?

— Потому что бессмертие — скучная штука, — прошептала она. — А вы, мои "племянники", напоминаете, что даже вечность может быть веселой. И меня надо встречать из подвала чем-нибудь горячим!

Глава 2

Я знал Машу всю жизнь.

Отец знал её. Дед знал.

Из нашей семьи её первым встретил прадед, увидел практически девочкой с толстыми русыми косами, в годы гражданской войны. Своей, казалось, ровесницей.

Прапрадед мой был таким выдающимся учёным, что никто толком не понимал, чем он занимается. Но страна получала от него настолько нужные знания и изобретения, что семье не приходилось особо чувствовать перемены в её жизни и властях. Царь или генсек на троне, их не особо занимало, работы много.

Прадед, дед и отец продолжили работу, и оказались тоже нужны партии и правительству, хотя не унаследовали и половины талантов предка, но трудились усердно. Мы были нужны.

Это я, жертва перестройки и вернувшегося капитализма, не пошел по их стопам. Работать в "семейный" НИИ отправилась старшая сестра. Она переехала к мужу, а я остался хранителем дома. С тетей Машей.

Итак, в наш старый дом, когда он был ещё совсем новым, нас вселило Временное правительство, а большевистская власть подтвердила наши права. Сменилась только охранная грамота в рамочке у входа.

Гербовая бумага с подписью Ленина заняла свое почетное место, а почти такая же, с подписью Керенского, отправилась в шкатулку, где лежали высочайшие рескрипты аналогичного содержания на имя нескольких поколений обрусевших баронов.

Самый первый барон построил свой замок на гранитном фундаменте какого-то древнего сооружения. Под ним находили сваи из сибирской лиственницы от языческого не то храма, не то дома князя.

В родовом замке бароны дождались изгнания своих германских соплеменников и прихода русских властителей, которым присягнули и продолжили жить как жили - любимыми племянниками общей тёти Мари.

Замок развалился и выгорел дотла в начале 20-го века при наладке в нем газового освещения. Взрыв оставил без стекол весь центр города. Остался только добротнейший фундамент с огромным сухим подвалом.

На этом основании последний отпрыск баронского рода построил вполне современный для тех лет особняк и встретил в нем февральскую революцию.

Тетя Маша куда-то запропала, но это никого не обеспокоило, она постоянно искала где-то приключений, после которых радостно выходила из подвала, каждый раз с новыми волосами.