Они и отстали. А как же, к Маше и сам верховный только с уважительными просьбами, никаких приказов - не терпит. Но поможет с охотой.

— Думаешь, он меня найдет? — спросила она, щурясь на солнце.

— Дрон? Конечно найдёт. Он же на тепло.

— А если я залезу в бочку с жидким азотом?

— Тогда тебя найдёт служба безопасности, а не дрон. Как сосульку.

— Тоже весело, — хмыкнула она. — Но скучно. Всё уже было. Ледовое побоище это, апрель, ни тебе оттаять, ни тебе замёрзнуть вусмерть...

Я присел рядом. Под капотом тихо урчал реактор, а в небе делали круги чайки.

— Маша, а зачем ты вообще это делаешь?

— В смысле?

— Ну вот, испытываешь дрон. А через пять минут он тебя сожжёт.

— Через три. Не преувеличивай.

— Хорошо. Через три. А потом?

— Возрождаюсь. Пишу отчёт. Отсылаю конструкторам. — Она пожала плечами. — Потом смотрю кино. Или учу китайский. У меня сейчас мода — изучать всё в алфавитном порядке. А потом снова кто-то придумает новую смертельную железяку, и всё по кругу.

— Не надоело?

Она помолчала.

Потом сказала:

— Если когда-нибудь надоест — убьюсь в кратере вулкана. Может, не возрожусь... возродюсь... возрождусь? В общем, пойду на атомы, а они все лысые.

Мы посидели молча, я отъехал подальше. Три минуты спустя дрон взорвался.

Вечером я приехал домой и спустился в подвал — она сидела за своим древним верстаком с ноутбуком. В пижаме и с чашкой кофе. Со смешными почти серебристыми кудряшками. Одуванчик.

— Доброе утро, Миша. Ты не прихватил случайно свежих калачей оттуда?... ну где мы с тобой были?

— Ты была только что в огне, если что.

— Была. А теперь вот — кофе и глюонные отчёты. Хочешь погуляем завтра?

Я понял, что день завтра будет интересный.

С Машей иначе не бывает.

Глава 4

Она тогда гоняла где-то под Купянском на бронепоезде под командованием подруги детства Люси Мокиевской. Люсиного детства, не её, ей всю жизнь было около шестнадцати. Смеялась в лицо пулемётным очередям, как будто они её щекотали.

Она вернулась домой как-то утром — с подкопчённой шеей и обломками бронзового колта в кармане. А бронепоезд Донецкой республики вместе с Люсей погиб.

Оттаявшая и отпоенная чаем, девица, представившаяся Машей, казалось, бредила. А она честно рассказывала свою историю. Правда, за последние годы, как раз в том промежутке, на который она выглядела. Чтобы не травмировать спасителей. И самой не отправиться в психлечебницу. Такое тоже бывало.

Людмила Мокиевская-Зубок, 1896-1919

Первая и единственная женщина - командир бронепоезда.

****

Всё у неё в жизни бывало, даже скучно становится...

— Вы, стало быть, из красных? — спросил профессор, разглядывая обломки колта с выцарапанными рунами. — Или белой гвардии? А может, анархистов? Петлюровцев не предлагаю...

Маша фыркнула, обжигая губки чаем и слизывая с них малиновое варенье. Её пальчики оставляли заметные вмятины на жестяной кружке. Пришлось найти на кухне, а то хрупкая барышня передавила бы весь наш фарфор.

— Я из тех, кому всё равно, под каким флагом гибнуть. Лишь бы гибель была громкой. — Она вдруг прищурилась, будто вспомнила что-то смешное. — А Люся... Люся кричала: «Машка, прыгай!», а сама рубила сцепку. Думала, спасти меня? Ха! Я бы эту сцепку до Воронежа руками держала, если надо...

Она резко встала, ничуть не стесняясь, с какой-то детской непосредственностью скинула одеяло и показала правый бок, провела пальчиком от уха до половинки попы.

— Осколок бронеплиты прошёл, след был в ладонь шириной и глубокий. Вышло больно, но след в тот же день затянулся. А Люся... — Голос дрогнул впервые за вечер. — Люся осталась задержать их. Со своим наганом и гранатой. Прежде, чем я взорвалась вместе с площадкой, видела, как ее беляки скрутили...

Профессор молча протянул ей халат. Сын, всё ещё красный от смущения, уставился в пол.

— Так вы не человек? — выдохнул он.

— Человек! — рассмеялась Маша. — Просто... немножко застрявший в этой жизни. Как ваш фундамент. — Она махнула в сторону подвала, где каменный куб тихо пульсировал тёплым светом. — Барон был упрям. Снёс остатки святилища, но камень-сердцевину оставил. Удобно. Хороший подвал.

Отец поднял бровь:

— То есть, когда ваш... э-э... тело разрушается, вы...