Из дымки над водой, разгоняемой встающим солнцем, выплывала целая эскадра рыбацкий лодок, украшенных флагами. Почем-то шведскими.

— А ну-ка, позови коменданта! – не растерялся старый служака.

Кузьмин прибежал, захватив с собой барабанщика. Бросил взгляд на озерную гладь.Разглядел рассевшихся на банках солдат в синей с желтым форме, с ружьями между колен.

— Стучать алярм! – бросил короткий приказ.

Барабанщик принялся выбивать энергичную дробь.

— Нешто война, вашбродь? – спокойно поинтересовался ревматический часовой – его волнение выдавали лишь крепко сжавшиеся на ружейной цевье распухшие пальцы.

— Скоро узнаем.

Скоро не вышло.

Флотилия уверенно правила к замку. Секунд-майор отдал приказ встретить ее не салютом, а предупредительным выстрелом. Ахнула крепостная пушка. Ядро, как каменный блинчик, совершило несколько подскоков от поверхности воды, прежде чем утонуть. Никого не зацепило. Лишь напугало рыбака-рулевого, уронившего от неожиданности в воду свою трубку. Посудины под шведскими флагами резко отвернули к берегу не то из-за пушечного выстрела, не то из-за проклятий лодочника, не то из-за традиционного русского недружелюбия.

Вскоре лодки уткнулись в берег, густо поросший мохнатыми елями. Солнце вовсю уже светило. Чирикали птички. Лишь рыбы пока притаилась, дожидаясь вечера, чтоб вдоволь поиграть. Шведским солдатам было не до развлечений – они активно разгружали лодки и обустраивали лагерь за пределами дальности крепостных орудий.

— Похоже, накрылась наша грибная охота, – пригорюнились гарнизонные солдаты, построившиеся по боевому расписанию вдоль стен на бастионах.

Далеко за полдень, когда над шведским лагерем взвились дымки над ротными котлами, показалась пышная конная процессия. Явился сам король в окружении блестящей свиты из молодых юношей – преимущественно, из гвардейцев, к которым он питал особую, вызывающую осуждение в стокгольмском обществе, привязанность. Он прибыл под стены Нейшлота, чтобы лично, как обещал, водрузить над крепостью шведский флаг.

— Еще не сдались? – прямо из седла поинтересовался он у командиров Эльфсборгского и Уппсальского полков.

— Ждали только вас, Ваше Величество! – раскланялись полковники.

— Аксель! – обратился король к своего фавориту. – Отправляйся к коменданту московитов и скажи, что я забираю Олафсборг под свою руку. Ну, ты сам знаешь, что сказать. Сошлись на Екатерину и все такое… Ах, да, забыл. Непременно упомяни, что нас почти две тысячи против двух с половиной сотен русского гарнизона.

Молодой офицер отсалютовал, получил на скорую руку сооруженный белый флаг и поскакал к наплавному мосту, соединявшему крепость и берег. Пока он вел переговоры, Густав с удовольствием разглядывал своих солдат, наряженных в форму, над которой потешалась вся Европа – в подобие цилиндров с огромными цыплячьего цвета султанами и короткие кафтаны, напоминающие дирижерский фрак, из-под которых выглядывали как бы ярко-желтые шорты. Сам же король находил вид лейб- гвардейцев весьма мужественным. Для себя он ожидаемо выбрал свой заветный синий мундир с лимонным жилетом – тот самый, в котором он был в знаменательный день переворота, случившегося два года назад.

— Упорствует, – разочаровал короля его конфидент, вернувшийся через непродолжительное время. – Этот безрукий Кусьма имел наглость заявить: “Я калека. В одной руке у меня шпага, другая отсутствует. Как мне отворить ворота? Пусть его величество сам потрудится”.

— Я вздерну его на одной из башен замка! Не закатиться и солнце!

Его слова опроверг громкий взрыв: русские уничтожили наплавной мост.

— Боюсь, Ваше величество, – вмешался самый опытный в королевской свите из молодых офицеров, рядовой лейб-драбант фон Стедингк (1), – замок можно взять только деньгами или предательством. Или очень длительной осадой, во время которой мы непременно заскучаем. Или нужны осадные орудия, которых мы не захватили.

— Пушки движутся следом за нами, – не преминул вставить свое слово Аксель, чтобы порадовать своего короля

— Постреляем! – потер руки Густав.

Фон Стедингк на него покосился, но сдержал рвущееся высказывание о принципиальной разнице между полевой артиллерией и осадной. Он воевал с тринадцатилетнего возраста и о многом мог бы поведать.Но предпочел не портить королю настроение.

Орудийный парк прибыл через день. Шведы, поджидая пушки, работали не покладая рук. По всем правилам оборудовали позиции для бреш-батареи. Не помогло. Первый же обстрел показал, что ядра не могут причинить мало-мальского ущерба серым стенам Олафсборга. С тем же успехом можно было бы кидаться в них апельсинами.

Утомленный орудийной канонадой, Густав приказал возобновить переговоры с секунд-майором Кузьминым.

— Наверняка, русские понесли немыслимые потери.

Аксель снова поднял белый флаг и отправился выполнять свою важную роль парламентера.

— Безрукий Кусьма мне сказал, что гарнизон потерял одного человека. От старости. Очень древним воином был умерший русский.

— Черт побери! Мы не можем справиться с кучкой калек и стариков! Аксель, ступайте снова к коменданту и скажите ему: если он сдаст замок, я подарю ему серебряную руку на пружинках, которая может гнуться как настоящая!