— Зачем вы разожгли камин? — с подозрением поглядываю на демона.

— Собираюсь поджарить тебя, как поросёнка на вертеле.

Я бы испугалась ещё больше, но господин Табаско сказал это таким издевательским тоном, что пугаться стыдно. Он насмехается надо мной. Впрочем, как всегда.

— Не смешно, — фыркаю.

— Согласен. — Поправляет горящее полено кочергой. — Ничего смешного, — поворачивает ко мне голову. — Я просто пытаюсь сделать так, чтобы ты не умерла от воспаления лёгких. Простоять не одну дюжину минут на морозе в тонком платье — не шутки.

Какой заботливый, вы гляньте! Мало того, что Тиль не собирается мной позавтракать, он ещё и о здоровье моём заботится. Ядовитые мысли — дело привычное, если дело касается Тиля Табаско. Обычно, я не испытываю дискомфорта, когда думаю о нём в таком ключе, но не сейчас.

— Простите, что стукнула вас сковородкой, — поджав губы, разглядываю шишку на лбу господина Табаско.

— А ещё связала меня и вставила кляп мне в рот, — дополняет список моих утренних грехов.

— Но я не знала, что вы демон! — возмущаюсь. — Я думала, что…

— Молчи! — перебивает меня Тиль. — Я знать не хочу, о чём ты думала, когда пыталась меня убить.

— Не вас, — отвожу взгляд, — а демона, который сожрал вас за то, что ему не понравился мой десерт.

Господин Табаско вздыхает и садится в кресло у камина:

— Я же сказал, что не хочу знать, — закрыв глаза, массирует пальцами виски. — У меня дико болит голова.

— Это из-за сковородки… — бормочу виновато.

— Из-за одной дурной девчонки, — размыкает веки и смотрит на меня пробирающим до костей взглядом. — Итак, госпожа Ош, теперь ты знаешь мою тайну. Что скажешь?

— Я бы хотела спросить. Если позволите, — тереблю пальцами краешек платья.

— Валяй, — Тиль откидывается на спинку кресла.

— Лекарство госпожи Эфы помогает вам выглядеть, как человек?

— Догадливая девочка, — ухмыляется.

— Не понимаю… — кусаю губы. — Вы стремитесь казаться страшным и ужасным, но пьёте микстуру, чтобы скрыть внешность демона. Зачем?

Тиль трёт пальцами подбородок и задумчиво смотрит на огонь. Похоже, мой вопрос попал в яблочко.

— Демоны внушают не только страх, но и отвращение, — выдаёт тихо. — То есть, в первую очередь — отвращение. Я не любитель ловить на себе брезгливые взгляды.

— Глупости, — морщу нос. — Увидев вас в обличии демона, я не испытала отвращения. Только страх.

— Сумасшедших трусих, вроде тебя, это не касается, — грустно улыбается господин Табаско. — Ты готова отказаться от мечты, лишь бы не встречаться с демонами.

Тиль говорит о нашей вчерашней ссоре. Я отказалась знакомиться с делегацией демонов и теперь мой десерт не станут нахваливать в столичных тавернах…

Или он имеет в виду совсем не это?

— Вы решили, что я расторгну наш договор, — догадываюсь.

— Я — демон, а ты боишься демонов. Разве нет?

— Да, но-о… — прикусив губу, разглядываю наставника. — В человеческом облике вы совсем не страшный. Наш договор в силе.

— Так великодушно с твоей стороны, — фыркает.

— Нет, я серьёзно! — спускаю ноги с дивана. — Таким вы мне даже нравитесь.

В глазах демона мелькает тень отчаянья, и я понимаю, что сморозила очередную глупость. Я хотела сделать Тилю комплимент, но он получился сомнительным.

— Бри, иногда лучше промолчать, — бросает с упрёком.

Поздно. У меня в голове уже порхают новые идеи.

— Если хотите знать, у вас шикарные рога. Быки позавидуют! И хвост мощный, как толстая плётка, — меня несёт на волне демоноугодничества. — А ещё у вас стройные шерстяные ноги с прекрасными копытами, — состряпав на губах улыбку, смотрю на моего наставника.

— О, Королева… — он хлопает себя ладонью по лбу и шикает от боли. — Дьявол!

— Дайте, я посмотрю, — встаю с дивана и подхожу к нему. — Надо приложить лёд, — касаюсь шишки кончиками пальцев.

— Не надо, — Тиль вздрагивает. — Отойди от меня, пожалуйста, — в его голосе отчётливо слышатся нотки волнения.

— Почему? Я ведь не делаю ничего плохого.

— После твоего поцелуя, мне сложно держать себя в руках, — признаётся тихо.

— Ха! — у меня брови ползут вверх. — Вообще-то вы меня тоже поцеловали, —мои щёки превращаются в пылающие угли. — Строго говоря, господин Табаско, то что произошло, сложно назвать одним поцелуем, — возвращаюсь на диван.

— Забудем, — Тиль хмурится. — Ничего не было.